К шхерам Кандалакшского залива. МАТЕРИК СПРАВА

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 2

Сообщение a_petruhin » 25 мар 2014, 16:54 » #1049185

МАТЕРИК СПРАВА
ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПУТЕШЕСТВИЕ НА «ГРЯЗНУЛЕ»


Привыкли отплывать в морские походы с Красной пристани, а теперь, еще не доехав до строящегося «небоскреба» - четырнадцатиэтажного здания Управления Северного Морского пароходства, такси круто сворачивает влево, и мы с северодвинцем Виктором Федоровым, начинаем выгрузку против сверкающего остеклением здания архангельского объединенного Морского-речного вокзала. В поход берется непривычно большой багаж, и даже шофер сочувствует: «Как-то со всем этим управитесь?».

Вместе с подъехавшим из Холмогор Иваном Дунаевым, бегаем теперь по трапу «Соловков», укладывая и найтуя снаряжение на верхней палубе. Привязали на случай качки, накрыли все брезентом. День сегодня солнечный, но погода на Белом море изменчива.

План очередного похода, точнее целой серии их, внешне прост. Выгрузимся в Умбе, что на мурманской земле, закупим лодку попрочнее, бензина центнера полтора, снарядим собственное «судно» и продолжим обследование Беломорского побережья. Нас особенно интересуют начинающиеся по нашему маршруту шхеры, в состав которых входят сотни и тысячи необитаемых островов западного берега Белого моря. Еще никогда путешественники не покушались на их подробное обследование, и до сих пор они для Беломорского краеведения настоящее «белое пятно».

С верхней палубы отходящего судна, Архангельск как на ладони. Столица русского Севера быстро реконструируется, хорошеет. Везде массивы новостроек, радующий глаз гранит набережных, связавший оба берега Северной Двины красавец мост. Около двух тысяч советских и иностранных судов посещают порт ежегодно.

Только миновали острова дельты, засуетились туристы, которых на теплоход погрузилось одиннадцать групп! Пассажиры удивиться не успели, а уже вся палуба в разноцветье палаточного лагеря! Забренчали гитары, взвыли транзисторы. Двадцатый век — век атома и туризма. Несведующие убедитесь!

Как всегда к берегу Кольского полуострова «прижались» к утру. Теперь, начиная от Пялицы, судно будет продвигаться к западу, в сторону Кандалакши, обмениваясь с редкими селениями Терского и Кандалакшского берегов пассажирами. В хорошую погоду такое плавание само по себе удовольствие. Нежась в лучах нежаркого северного солнышка, обдуваемые приятным, прохладным ветерком, мы будем теперь наблюдать за плывущими навстречу зелеными, скалистыми холмами Мурмана. Если бы не транзисторы, совсем как в санатории с хорошо организованной пейзажетерапией.

Из устья Варзуги на рейд к теплоходу спешит целая флотилия: «доры», моторки. Поморы в них «тонут» в массе туристов в штормовках. По трапу карабкаются обвешанные оленьими рогами-сувенирами бородачи, их измученные спутницы. Пересекаются мелодии транзисторов, и вскоре на месте чистеньких (владельцы высадились на побережье) раскидываются потемневшие палатки вновь прибывших. Естественно новые знакомства, взаимные распросы. В основном это москвичи, ленинградцы, с Украины, Прибалтики. Маршруты чаще «типовые»: «Апатиты — Умбозеро — Полисарга». «Ловозеро — Цага». Потом и те и другие сплавляются по Пане и Варзуге.

В ночь на девятое августа 1972 года пришвартовались к причалу Умбы, селения в котором я бывал уже многократно. Работники порта открыли нам пустующую будку, в которую мы довольно долго перетаскивали свое снаряжение. С рассветом, так почти и не подремав, окунаюсь в организационную суетню.

Предварительная переписка помогла. С помощью инженера леспромхоза Владимира Александровича Егорова уже к обеду была приобретена подходящая лодка, за которой, между прочим, пришлось нам сплавать в соседнюю губу. Достался сшитый внакрой из толстых досок, полукарбас-«утюг». Нос, корма острые, несколько низковатые, к сожалению, борта. Поморы, леспромхозовцы покупку нашу одобрили. «У нас в ней смолу возили, потому такая грязная. Зато «Грязнуля» вместительна и прочна. В самый раз для плавания вдоль морского побережья, и в отличие от дюралек, ударов об камни не так боится. Выносной же транец для подвесного мотора в нашей мастерской мигом сварганят!». Егоров и тут помог. Пока мои друзья размешивали в бидонах автол с бензином, местные умельцы из еловой доски «сороковки» (т. е. сорок миллиметров толщиной. М. П.) изготовили транцевую доску, которую сквозь две металлические планки толстыми болтами с гайками, надежно прикрепили к ахтерштевню. Поскольку лодка «обоюдоострая», будь возможность, я поставил бы аналогичную конструкцию и на носу, «про запас».

Для начала под одобрительные возгласы провели небольшие ходовые испытания. Ведомая двумя инженерами-спутниками лодка ходко пробежалась по рейду. Затем будни. Мокрая приборка, погрузка. Последнюю стремимся провести рациональней. Два бидона бензина, десять канистр и баков вместе с инструментом и ЗИП-ом, расположили в корме, накрыли брезентом. Места для гребцов теперь совершенно свободны, для них четыре весла. Около каждого под «банкой» спасательный жилет-«паникерка» в надутом состоянии. Запасной «Ветерок-8», продукты — в носу лодки. Чтобы последние не подмокли, сначала на рыбину положили чурбачки, на них деревянный ящик с картошкой-капустой, а уже сверху накрытые брезентом мешки-рюкзаки. Это образование накрыто бухтой «каната», к которому Виктор надежно привязал огромный камень. Такое «якорное устройство» сделано по рекомендации местных. «Якорь или кошку — сразу в нашем скалистом дне занозит, придется потом веревку рубить. Камень же не застрянет».

Пока Иван, он единственный у нас курильщик, дымил на берегу (подальше от нашего бензина), мы с Виктором уложили вдоль бортов удочки, штыковую лопату, двухручную пилу, ножовку, топор. Много энергии и нервов в тот день израсходовали, но зато теперь полностью оснащенное судно готово к автономному плаванию.

Взревели наши «восемь лошадей», и «Грязнуля», обогнув большой плот, повернула на выход из губы Большой Пирьей. Сначала мы поджались к покрытому чахлым леском и мхами скалистому левобережью, затем, это ближе к выходу, придерживаемся середины. Постепенно расступаются политые солнышком берега, и за островом Наблюдения мы поворачиваем вправо, держа вдоль скалистых обрывов берега в глубину Кандалакшского залива.

Где-то около часа прошло, когда проплыв между скалистыми островками-лудами, на виду избушки решаем первый раз порыбачить. Сбросили в море могучий камень. Течение и ветер тут же развернули лодку вокруг, и мы убедились, что «якорь держит». Виктор вытащил из под банки, так у моряков называется сиденье в лодке, длинный пенал, в котором привезли большой запас дождевых червей. Чтобы жилось им уютнее и дышалось глубже, в крышке и днище наделаны мелкие отверстия, между слоями дерна и земли натолкан перегной и картофельные очистки. Все это спрыснуто несоленым мясным бульоном. В открытый пенал заглянули не без тревоги: «Как они себя чувствуют?». И тут же закрыли. Уж очень энергично поползла к выходу поздоровевшая на морском воздухе наживка. «На крючок просятся!».

Для начала разбросали вокруг лодки четыре донки. Поклевки последовали без промедления! Через четверть часа, в ведре уже шевелились полтора десятка полукилограммовых рыбин трески.

Высадились на усеянный плавником песчаный пляж перед избой, и несмотря на то, что спать хочется, занялись ухой и жаркой. Пресную воду разыскали обычным способом. Пошли от избы по самой натоптанной тропке, через сотню метров — родничек! Тут же и рябчики слетать стали. Охота в это время года еще запрещена. Здесь круглогодично. Оружия в этот поход не брали, но «по-охотничьи» приятней, когда рядом боровая порхает.

Утром, пока камбалу и треску ловим, купающийся рядом Виктор, набросал в лодку довольно крупных морских звезд. Иван, он житель Пинежья и Холмогор, впервые проводящий отпуск на взморье, с большим интересом их рассматривает. Потом, очевидно, пожалев иглокожих, отпускает в море.

Свежий юго-запад тормозит очередное плавание. Со скал губы Островской малоутешительная картина. Залив в крутых темно-зеленых волнах со «снежными» гребнями. «Придется ждать вечернего тут потишания и отлива».

Против устьев губ Пильская и Лов удалось проплыть, когда и вода «запала» и солнце садилось. В свое время в кутовых частях этих двух заливов, на берегах были одноименные селения. Теперь там только догнивающие избы, а нынешние рыбаки используют те избушки, что на выходных мысах.

За это сообщение автора a_petruhin поблагодарили: 2
Саша (11 апр 2014, 12:30), Грузчик (19 апр 2020, 16:10)
Рейтинг: 2.6%
 
a_petruhin
Мастер

 
Сообщения: 985
Стаж: 12 лет 10 месяцев 13 дней
Благодарил (а): 116 раз.
Поблагодарили: 184 раз.

Сообщение a_petruhin » 26 мар 2014, 16:51 » #1049897

Против обрывистого из красного гранита мыса Шомбач хорошо ловится крупная треска, но нам в наступающей темноте приходится, придерживаясь скалистого берега, доворачивать в губу Тар. Прямо к полуразвалившейся избенке на берегу. На ней щит с предупреждающей надписью заповедника.

С рассветом услышали дизель. С остановившегося против нас МРБ столкнули лодку, и уже через несколько минут мы объяснялись с рыбинспекторами. Предъявили документы, предложили осмотреть лодку. «Сетей не имеем, семгу не ловим!».

Рыбинспектора стали извиняться. «Местные браконьеры тут ее бочками засаливают! Увидите таких на побережье, фотографируйте, гоните!».

От старшего, Крыжепольского Федора Федоровича, узнали, что обозначенного даже на современных картах Мурманской области, старинного, основанного новгородцами в начале XVI века, селения Порья Губа, что находится невдалеке, теперь практически нет. «Там, в «Красном октябре», и коров держали, и оленей. После ликвидации, лет семь назад, от колхоза только место осталось. На острове Горелый можете застать старичков Низовцевых, да двух егерей из охраны заповедника. Между прочим, от них и до сих пор позвонить в Умбу можно».

Следующий день запомнился нам озерными рыбалками. По рядом падающему ручью можно уйти вверх, на озеро Таргубское (Метищево), и мои спутники добрались до него менее чем за полчаса. «Оно оказалось левее господствующей над округой стометровой высоты. Смотрите, что за трехчасовую вылазку наловили!». На камни была положена огромная связка окуней граммов до трехсот каждый. «Там и форель есть, а в ручье она очень мелкая».

Еще издали заметили, что в заливчике против устья ручья Тарб, что-то сильно плещет. Оказывается, в обрывке рыбачьей сетки запутался гагачонок! Со всей осторожностью бедолагу стали освобождать. Как он понесся к тревожно тянущему шеи выводку, что от нас невдалеке! Ну а сетку мы «наказали», пустили на изготовление «авоськи» под картошку-капусту.

Западный ветер нанес на нас вереницу низких, похожих на клочки грязной ваты туч, и мы своевременно укрылись в палатке вблизи устья ручья Тарб. Вынужденное отсиживание породило идею в перерыве дождя обследовать и этот ручей. Уже на ближнем к нам озерке, нанизанном на ручей, сохранились следы былого лесосплава, в частности, полусгнившая плотника у истока. Поскольку ближайшие лесопильные заводы в Умбе и Ковде были построены в конце XIX века, можно предположить, что лес сплавлялся для их нужд. В двух очередных озерах, что вверх по ручью, оказалось много голодных щучек, сорожек, окуней. Накрапывает, непогодит, а клев бешеный!

Всю эту ночь по брезенту горохом рассыпался несильный дождичек, за пазухи лезла сырость, но дождичку мы рады. В это сухое лето в нем очень нуждается здешняя природа. Например, почти нет грибов, одни сыроежки. Палаточный плен породил, как уже у нас часто бывало, и разговоры о местной топонимике. Эта наука, занимаясь изучением географических названий, позволяет заглядывать и в дописьменную историю края. Миновали ТЕРский берег, полуостров ТУРий, губы ТАР, ТАРБ. Все эти тер, тур, тар, тарб, «под хвостом у Скандинавского тигра», сконцентрировались конечно же не случайно. Имеют ли они истоки, связи, с индийской пустыней ТАР, божеством норманнов Тор, совершившим по мифологии последних, поездку в царство мертвых? А может здешние топонимы занесены только саамами или карелами?».

Советские топонимики утверждают, что почти восемьдесят процентов географических названий Кольского полуострова — саамские, а в районе Кандалакшского залива сильно влияние и карельских. Кроме того, «Тер» поненецки житель, а язык древних саамов якобы был родственен ненецкому. Так что Тер возможно было и протосаамское. Что касается Турья — то в «Калевале» под таким названием фигурирует страна саамов. Очень все это мне интересно.

Сегодня наметили форсирование губы Порья. Тут общевидовой заказник, и чтобы обследовать все ее восемь узких и скалистых губ, вытянутых по направлению прошедшего ледника, надо получить письменное разрешение директора Кандалакшского заповедника Б. Кестера.

Когда миновали последнюю группу прибрежных островов, нацеливаем «Грязнулю» на темнеющий на горизонте мыс. Впечатляющая отсюда панорама. Порья вдается в материк не менее чем на два десятка километров, напоминает со стороны взморья, гигантский амфитеатр. Окружающие ее хвойные леса, холмы, террасами, все выше и выше уходят вдаль. В центральной, особенно прибрежной частях тут масса луд, корг, песчаных островков, и везде птица. Самый «исторический» из островов тут конечно же Медвежий, на котором в 1732 году Архангельские «рудообыскатели» Федор Прядунов, Федор Черцов, Егор Сабинский, из простейших шахт добыли «сорок пудов серебра», а их находку, впоследствии описал М. В. Ломоносов в своем «Минеральном каталоге».

В шхерах губы Порьей много куликов, чаек, уток, пернатых хищников вплоть до орлов. Последние парят на такой высоте, что трудно понять: беркуты это или орланы-белохвосты?

Хотя Порья-губу пересекаем во время отлива, когда взморье вообще поспокойнее, нас все-таки «прихватывает». Налетевший шквал поднимает волну, начало и захлестывать. Но и берег все ближе! Полуторачасовой бросок через зев губы завершаем вблизи губы Ильинская. Углубляемся в огромное поле свободно блуждающего плавника, а за ним уже и скалы самой губы.

Губа Ильинская, впадающий в нее ручей, мало чем отличаются от двух ранее обследованных. Та же каменистость, полусгнившие плотники с мечущимися вблизи форельками, порхающие вдоль тропок рябчики, полные оголодавшими окунями озерки округи.

На пути к ручью Максимов, против которого мы намечаем, вдоль внешней кромки Кандалакшских шхер, пересечь Кандалакшский залив и прижаться затем к Карельскому берегу, побережье в целом однообразное. Правда мы не упустили случая углубиться в единственное на всем нашем пути укрытие, — устье приморского озера Келейное, само название которого настораживает. Осторожно ввели лодку в проход между двумя лудами, а потом и в скалистую лагуну. Побродили по берегу, ни изб, ни кельи монашеской, не обнаружили. Лишь одинокий балаган сборщиков леса. Нам тут не приглянулось. Вода пахнет гниющими водорослями, сильно осолонена и чайку из нее не попьешь. А вот гагам тут раздолье! Несколько выводков резвятся!

Устроившись на вершине холма, долго за ними наблюдаем. Гага обыкновенная — морская нырковая утка, размером почти с казарку. Буровато-коричневая утка весит до двух с половиной, черно-белый гагун — до трех килограмм! Исключительную ценность представляет гагачий пух, (себестоимость — сто двадцать рублей за килограмм!), из которого изготавливаются сверхлегкие и сверхтеплые свитера, спальные мешки и т. п. для полярников. Пух этот собирают из гнезд сотрудники заповедника. Выводки за которыми наблюдаю в непрестанном труде. Утята ныряют безостановочно, но под водой, в этом неглубоком озере, меньше минуты. В море же, в поисках мидий, литорин, иглокожих, ракообразных, мелкой рыбешки, могут погружаться чуть не на два десятка метров.

Четырехчасовое плавание к устью ручья Максимов, спланированно с расчетом оказаться у его входа на приливе, «в полводы». У этого падающего в Кандалакшский залив из горного распадка ручья, устье усеяно крупными камнями, и завести в него лодку можно только во второй половине прилива.

Замысел оправдался, и вот мы уже разжигаем костер на его левом берегу. Ближе к вечеру, когда ручьевой форелью увлекались, из лесистого горного распадка выплеснулись люди. «Нас сюда забросили из Колвицы, — селения, что па пути к Кандалакше. На моторке оттуда плыли часа два. Задача — пожар потушить, у озера. С моря дым видели?».

Поговорили со старшим. Бригадир был настроен оптимистично. «Небо уже затянуло, что мы не сумели, довершит дождь!».

За это сообщение автора a_petruhin поблагодарили: 2
Саша (11 апр 2014, 12:30), Грузчик (19 апр 2020, 16:25)
Рейтинг: 2.6%
 
a_petruhin
Мастер

 
Сообщения: 985
Стаж: 12 лет 10 месяцев 13 дней
Благодарил (а): 116 раз.
Поблагодарили: 184 раз.

Сообщение a_petruhin » 01 апр 2014, 15:40 » #1054220

Наш большой запас рыбы оказался очень кстати. Срочно сварили уху, и усталые люди нас от души благодарили.

С вечера действительно задождило, а потом так захлестало, что о пожаре никто и не вспоминал. Колхозники стали готовить к отплытию свой моторный карбас.

Против устья ручья Максимов, в море, видны островки, примыкающие к внешней кромке заповедных Кандалакшских шхер, включающих в себя свыше четырехсот луд, островов, баклышей. Углубляться в островной район мы не имеем права, для посторонних он «табу». В то же время, на случай шторма, за островками можно укрыться, и собираясь пересекать Кандалакшский залив, мы от них отрываться не намерены.

Отправляясь в отрыв от побережья, прогрели и наш запасной «Ветерок-8». Пожалуй, будь у нашего обоюдоострого судна носовой транец, мы бы его заранее на нем и закрепили. Случись что с кормовым мотором, можно быстро перейти на запасной, плыть «обратным концом».

Провожал нас... тетерев. В рассветных сумерках, когда палатку укладывали, сел рядом на березу, вытянул любопытно шею, словно спрашивал: «Куда вас черт понес, братцы?».

Сначала минут за двадцать добрались до четырех Киберинских луд, на ближней из которых, против тресковой уловы, еще совсем недавно у кромки леска стояла избушка. Затем, учитывая усиливающее волнение моря, стали лавировать прикрываясь лудами, баклышами.
Плавание было нелегким. У «Грязнули» борта низковатые, и нас иногда заплескивало, приходилось даже воду вычерпывать. Поволновались, конечно, чуть. Худо-бедно, через пару часов стали чувствовать, что волны стихают. Против нас теперь окруженная лесистыми скалами губа Княжая, и мы вблизи Карельского берега Белого моря. Прежде, чем высаживаться на материк, подвернули к стоящему невдалеке на двух якорях карбасу, с которого увлеченно рыбачила стайка подростков. Оказывается, из Княжей губы. «Камбала, зубатка, треска! Клюют безостановочно! Заплывайте к нам в губу, в деревню Княжая Губа!».

Мне еще предстоит целая серия походов в этом районе, западнее железной дороги, и я уверенно кричу молодцам: «До скорой встречи!».

Губа Княжая вдается в материк, километров на пять. В ее куте, на рукотворном канале из огромнейшего Ковдозера, плотина Княжегубской ГЭС. Деревня Княжая Губа (на старых картах Княжья Губа, М. П.) поминается в летописях с конца XV века. Сейчас в ней около двухсот жителей, в значительной части — пенсионеров. Часть из них живет в доме для престарелых. Жители растят картошку, сеют травы и горох на корм скоту, трудятся на свиноферме, рыбоводном заводе, выращивающем молодь семги. Другие работают на электростанции, железной дороге, леспромхозе, который буксирует лес к лесопильщикам Ковды.

«После того как Ковдозеро в водохранилище превратили, каскад ГЭС тут построили, мы живем меж двух морей. Куда ни повернись, везде море! Надоест по озерам лазить, уплываем на взморье, вплоть до губы Нищевской! Раздолье!».

Вот и мы направляемся теперь вдоль побережья к югу, к этой самой рыбной губе. Многие из местных, подплывая к губе Нищевской вблизи полной воды, заплывают в нее северным проходом, поверх притопленных камней. Мы же на такой маневр не рискнули и осторожно обошли ее с юга. Губа Нищевская вдается в Карельский берег не более чем на пару километров. В полкилометре от мыса Нищевский есть и сейчас еще пригодная для остановки изба, в которой мы застали семью «лесозаводских»... Побеседовали с папой и мамой. «В дни отдыха, в эту губу плавают на своих лодках и княже-губские и лесозаводские. Видите дымок вон у того ручья, там сейчас все и рыбачат».

Мы заделали выбитое окно досками, подмели, натопили печь. Пока я хозяйствовал, друзья сплавали «на дымок», побеседовали с рыбачившими, запаслись пресной водой, морскими червями-пескожилами. «Даже порыбачили там в озерце».
После сытного обеда Виктор и Иван решили передохнуть, а я засобирался порыбачить на взморье. «Лесозаводские» при этом предупредили: «В заливе тут никто не рыбачит. Гребите в пролив, к острову Торосиха (на карте он Тарасиха. М. П.). Но мне лень было долго грести, и я все таки избрал улову в заливе. Вместе с завершающимся отливом отогнал «Грязнулю» к острову, у которого судя по карте, со стороны моря, проходит десятикилометровой глубины жолоб, и нащупав его, бросил тут наш «якорь». Часа не прошло, донкой на морского червя, и тресковой блесной «на поддев», отловил бопуда трески. Самые крупные свыше килограмма. Пошел прилив, рыбалка стала ухудшаться, и я начал уже сматывать снасти, как вдруг услышал за спиной мощное пыхтение или сопение. Обернулся, а невдалеке медленно переваливаются две гигантские темные спины с высоченными, косым парусом плавниками! «Косатки!». Уже не с их ли приближением по жолобу, разбежался мой косяк трески?

За годы службы в Баренцевом море, мне приходилось наблюдать стаи этих стремительно пересекающих курс судна, зубатых китообразных. Был даже случай, у Святоносского залива вблизи от Терского берега, угодили со спутником, на тузике, в их стаю. А вот в Белом море, они гости не частые. Сведения же о таких заходах в печать попадают еще реже. Читал, например, что весной 1928 года около полусотни резвящихся в Кандалакшском заливе косаток, приблизилось к берегу, и одну убили из винтовки. Семиметровый позвоночник хищника (косатки достигают двенадцати метров в длину и пятнадцати тонн весом. М. П.) хранится в Зоологическом музее в Ленинграде. В 1966 году, Архангельское телевидение демонстрировало фотографию якобы косатки, выброшенной у Унской губы. Когда летом и осенью, в Белое море, особенно в самый глубоководный его Кандалакшский залив (до 350 метров), из Баренцева моря заходят крупные косяки сельди, Атлантической трески и т. д., а за ними тюлени, белухи, можно ожидать и прожорливых «морских волков» — косаток. Они нападают на все живое.

Выволок за канат камень, отгреб ближе к берегу острова, и, убедившись, что непрошенных гостей нигде больше не видно, снова к избе. Товарищи поспать еще не успели, а тут снова такая добыча!

Только подрассвело, подвернули свое судно на выход из губы. Новое плавание начали радостным утром, когда на равнине моря только черные угольки нырков да беловатые комки спокойных чаек. Наслаждаясь морской тишью, болтаем о великом наслаждении общения с дикой природой, сочувствуем тем горожанам, жителям промышленных поселений, кто погрязнув в «текучке», не понимают, чего лишаются и не посвящают природе своих выходных и отпусков.

Очередной «оазис» на нашем пути — губа Ковда, которая на всем двадцатикилометровом своем протяжении, усеяна камнями, коргами, лесистыми островками. На самом крупном из последних — Оленьем, строения поселка Лесозаводской. О здешнем житье-бытье нам рассказал Несговоров Николай Николаевич: «В нашем поселке Лесозаводской, до трех тысяч человек. Конечно электричество, клуб, школа-десятилетка и все прочее. Кроме того в южной части губы, еще две «жилухи». Старинная деревня Ковда (основана в конце XV — начале XVI века, М. П.) и как мы называем Ковдзапонье. В них вместе, около ста жителей можно насчитать, в основном конечно пенсионеров. Там же контора лесничества, бригада по откорому скота, заготовке кормов. Уже теперь, когда от строящейся автодороги Мурманск — Ленинград к нашей губе шоссейную отворотку подтянули, мы ездим на рейсовом автобусе к железнодорожной станции Княжая, которая от Лесозаводского в 24 километрах. Теперь о мосте с материка на наш остров разговоры повели, да мужики сомневаются». Рассказал и о «сомнениях». Оказывается, лесозаводские, как «живущие на островах Заполярья», кроме обычного тут, в поселениях материка, коэффициента 40%, получают дополнительно «еще 80% полярки». «Наши думают, построят на наш остров с материка мост, и «островных» как не бывало».

За мысом Купчинный, открылся наконец и самый значительный на всем нашем пути залив Великий, хотя на картах или в лоции такого названия пока нет. Центральное положение в этом заливе принадлежит самому крупному в Кандалакшском заливе острову Великий, который отделен от материка губой Бабье Море, с двумя узкими и мелководными проходами и проливом Великая Салма. Поскольку и этот остров, и примыкающая к нему территория, тоже владения Кандалакшского заповедника, сделали попытку обойти весь этот участок «ходом». Но стихия распорядилась по-своему. Усилившийся, вместе с приливом ветер, бьющая в левую скулу «Грязнули» крутая волна, принудили нас завернуть за мыс Корожный, и искать укрытия вблизи избы в южной части Великого.

Только причаливать стали, из избы выскочил одетый в форму сотрудник заповедника. Мы вынуждены предъявить документы, объясниться, заверить, что как вода начнет «западать» и потишает, сразу же продолжим плавание. Успокоившись егерь, которого в частности очень беспокоит возможность пожара от незатушенного костра, пригласил нас на чаек.

Наш собеседник Пудов, — выпускник биологического факультета Московского государственного университета.

«Здешний уголок исключительный», — делится Артур Васильевич. «К сожалению нет людей, которые бы им заинтересовались, пласты бы подняли. Между тем леса вырубаются, население уменьшается, здешний край теряет свое лицо и историю».

Попросили охарактеризовать округу поподробнее. «Шесть отдельных губ, в каждой из которых множество луд, островков, баклышей, корг. Сам Великий километров до двадцати, лесной. Через него кстати проходит Полярный круг. Флора и фауна, идентична материковой, и тут обитают все крупные хищники, самый опасный из которых — браконьер! Слышите с материка, из Карелии, сюда выстрелы доносит? Охота-то еще запрещена! К тому же гаги границ охраняемой зоны не знают. Уплывут туда утки и... в котел?!».

Значительное место в своих рассказах, Пудов уделил здешним селениям. «В Нильма-губе — две деревни, Нильма и Черная Речка. В первой двадцать два дома, во второй пятнадцать. В губе Ругозерской — селение Пояконда, в котором шестьдесят домов. Жители Черной речки работают на Биостанции Московского государственного университета, и это вся здешняя «промышленность». Судьба этой Пояконды пока в тумане. Леспромхоз закрыли, школы нет, население уезжает, например в Княжую губу. Туда же, в интернат и детей посылают учиться. Пока что оставшиеся жители подкармливаются от работы на железной дороге, почте, магазине. Все надежды на открытие геологов. Нашли они поблизости, новое месторождение слюды. Возможно, в недалеком будущем к умирающему поселению придет возрождение на более высоком уровне?».

Биолог настойчиво рекомендовал нам посетить ББС, то есть Беломорскую Биологическую станцию, расположенную в Ругозерской губе у Еремеевского порога.

«ББС МГУ была основана перед самой войной на полуострове Киндомыс, но по-настоящему отстроилась на рубеже пятидесятых годов. Основные строители — студенты, местные жители. Вдохновителем и организатором всего дела является ее нынешний директор Перцев Н. А., личность очень деятельная. Кроме обеспечения практики сотен студентов, ведется тут и исследовательская работа, для чего построены лаборатория, аквариальное помещение. Есть у ББС и собственная флотилия: два МРБ, сейнер, катер РК, «Научный-2», глиссер, шлюпки. Научные конференции, которые проводятся в ББС, теперь уже посещают и гости из-за рубежа. Недавно, например, норвежцев принимали. Наш Кандалакшский заповедник сотрудничает с ББС, хотя если честно, есть у нас и разногласия».

Все еще бурлящую Великую Салму, — пролив широкий и очень глубокий, форсируем осторожно, стараясь не подставлять борта лодки крутым волнам. Галсируя, прикрываясь островками, уплыли в губу Красную, в которой за небольшой лудой, высадились на материк. На острове Великий мы еще были в Мурманской области, теперь находимся уже в Карельской АССР.

За это сообщение автора a_petruhin поблагодарили: 2
Саша (11 апр 2014, 12:30), Грузчик (19 апр 2020, 16:51)
Рейтинг: 2.6%
 
a_petruhin
Мастер

 
Сообщения: 985
Стаж: 12 лет 10 месяцев 13 дней
Благодарил (а): 116 раз.
Поблагодарили: 184 раз.

Сообщение a_petruhin » 03 июл 2014, 14:02 » #1116001

Усеянный плавником узкий песчаный пляж испятнан свежими заячьими следами. Ясно, что как и во многих других таких же местах морского побережья, под здешними бревна¬ми прячутся косые.

У кострища мы пилили, кололи, а товарищи, проверяя мое утверждение, отдельные бревна раскачивали, прыгали на них, и никаких признаков жизни!.. Ну, а когда наступили вечерние сумерки, пришло время жировать, совсем рядом выполз косой, и неторопливо к опушке поковылял.

Этой ночью, когда отлив оголил няшу, мы вместе с осмелевшими в темноте куликами-сороками, прилежно трудились. Накопали тут множество морских червей-пескожилов, которые потребуются завтра, при рыбалках у Чупы.

На пути к этой губе — цепочка Кемлудских островов, на которые нам высаживаться нельзя. И тут владения Кандалакшского заповедника. Миновать Кемлуды можно и у материка, где преграждающий нам дорогу каменистый «забор» в полную воду покрывает море. Но мы хотим обозреть всю эту островную группу, и пользуясь сегодняшним тихим днем, берем «на голомень» держа вдоль песчаного берега самого большого, до трех километров в длину, лесистого острова Кемлудский, на котором кордон егеря Николая Нифакина и его жены, кандидата биологических наук Ирины Бреслиной. Нам уже известно, что Кемлуды посещают животные материка, а в 1969 году тут даже медведь поуродовал человека. Что касается охраняемой гаги, они тут везде. Ныряют между лудами, смотрят на нас с камней. В нашей стране охота на гагу полностью запрещена. К сожалению, не так обстоят дела в других северных странах. Продолжают ее стрелять в Финляндии, Дании, Гренландии. Лишь недавно прекратили в Норвегии. Сотрудники же Кандалакшского заповедника, особенно следят за тем, чтобы с момента их весеннего прилета, в местах гнездований, в период насиживания, вскармливания молодняка, птицу никто не беспокоил. Гаги щиплют свой собст-венный пух, устилают им гнезда и яйца. Сборщики этого пуха получают разрешение появляться у гнезд только через две с половиной недели после появления в море первых выводков гаг. Обычно это в июне, первой половине июля. Поморам разрешают на островах косить сено не раньше августа.

Обогнув самую мористую луду — Астафий, круто сворачиваем вправо и вводим лодку в лабиринт лесистых островов, обрывистых луд прикрывающих губы Чупу и Кереть с моря. Все мы, конечно, сразу «заахали» на крутые обрывы некоторых луд. «Тут же треска вовсю должна ловиться!». Под самым обрывом одной из безымянных луд, не выдержали, стали «на якорь». Товарищи опустили в море донки наживленные морскими червями, я же, надраив «наждачкой» красно-медную трубку тресковой блесны, (когда медь блестит уловистость блесны резко повышается), занялся поддевом. Рвану резко вверх, и медленно снова опускаю чуть не касаясь дна. Потом опять резкий поддев вверх. Рыбины попадают и пастью, и боком, и за хвост. Понятно, что донные рыбы пытаются блесну схватить, некоторые возможно играют, проплывая вплотную, любопытствуют.

Втроем, на свои снасти, «надергали» — «девать некуда!». На морских червей попались и первые зубатки. Сначала коричневых хищниц все с интересом рассматривали, удивляясь, в частности, их гибкости. Извиваясь, собственный хвост себе в пасть засовывают?! Затем пришлось и за топор браться! Это когда одна, перестав кусать весло, нацелила клыки на сапог Ивана.

В Святоносском заливе, у границы Белого и Баренцева морей, мне приходилось ловить «пятнистых», в черных, как у леопарда пятнах, зубаток. Тут, все выловленные, пока только коричневого окраса. Своеобразна поклевка этой рыбины. Вместо привычного у трески «тук-тук», у зубаток во время заглатывания наживы, мы чувствуем на лесе, все возрастающую тяжесть.

Нарыбачившись всласть, поворачиваем «Грязнулю» на широкий зев Чупы и Иван дает газу. Сначала луду обогнули, потом прижимаясь к скалистому северному берегу материка, минуем лагуну с рыбачьей избой на берегу. «Здесь завтра возможно переночуем».

За высоченным скалистым обрывом мыса Картеш, в глубине сравнительно небольшой губы, свайный причал, пришвартованные суденышки. Слева длинный сарай с надписью на крыше «КАРТЕШ», на холме деревянные строения. Это еще одна ББС, на этот раз Беломорская биологическая станция Зоологического института Академии Наук СССР.

Только высадились, подошел мой знакомый, сослуживец, член Северодвинского клуба подводного плавания «Пингвин», Анатолий Петрович Попов. «Продукты? Тут не купите, надо в Кереть плыть. Рекомендую не задерживаться, так как сегодня магазин закрывается пораньше, а в понедельник, у продавщицы, вообще выходной!».

За это сообщение автора a_petruhin поблагодарили: 3
саня29 (03 июл 2014, 14:31), Саша (25 июл 2014, 13:36), Грузчик (19 апр 2020, 16:57)
Рейтинг: 3.9%
 
a_petruhin
Мастер

 
Сообщения: 985
Стаж: 12 лет 10 месяцев 13 дней
Благодарил (а): 116 раз.
Поблагодарили: 184 раз.

Сообщение a_petruhin » 07 июл 2014, 14:39 » #1117670

Уже через пару минут, вместе с присоединившимся Анатолием, устремляемся к противоположному берегу Чупы. Собеседник между тем делился: «Аквалангисты из «Пингвина», которому в этом году восемь лет исполнилось, охотно посещают эту ББС. Ее директор, доктор биологических наук Хлебович Владислав Вильгельмович, приглашает наших северодвинцев, ленинградцев, москвичей на лето, помогать исследовать подводную флору и фауну Кандалакшского залива. Биостанция пока имеет четыре жилых дома, большую столовую, кстати с телевизором, здесь сейчас достраивается лабораторный корпус. Раньше пресная вода стекала из озера по деревянному жолобу, а теперь, кроме того, есть и насосная, подающая воду к колонкам против домов. У ББС свои плавсредства: небольшое исследовательское судно, два МРБ, глиссер. Этим летом в связи с празднованием пятнадцатилетия ее гостями были ученые социалистических и некоторых капиталистических стран. Что касается Керети, рекомендую познакомиться со старейшим жителем селения, Келеваевым Василием Николаевичем — потомственным жемчуголовом. Это единственный тут человек, сохранивший секреты и навыки его добычи в реке Керети. Старик он думающий. В войну сына потерял, так теперь своему ремеслу учит сыновей местного рыбинспектора Нифакина, Володю и Женю».

Завернув за остров Большой Горелый, пристраиваемся в кильватер за рейсовым катером «Навага», поддерживающим тут сообщение между поселком Чупа и деревней Керетью. Сначала вместе с ним причалили к острову Средний, поболтали с лесозаводскими, потом снова выписываем замысловатые зигзаги внутри губы, и вот открылось бурлящее на пороге устье Керети, раскинувшееся на ее берегу одноименное селение. Это и есть старинная деревня Кереть. После присоединения, в 1478 году Новгородских земель к Москве, среди других поселений возникших на здешних древних торговых путях стала поминаться и Кереть. Ловили карельские и русские поморы в своей бурливой реке семгу, добывали речной жемчуг, ломали невдалеке белую слюду «мусковит», выпаривали из морской воды в чанах-«салгах» или огромных, до восьми метров в длину и ширину железных сковородах-цренах, горьковатую соль «поморку», которой еще в XVII веке Керетьская волость ежегодно продавала до 130.000 пудов.

Пришвартовали «Грязнулю» к хлипким плавучим мосткам и побеседовали с местными:
«Осталось не более десятка семей пенсионеров. Те, что сейчас с «Наваги» высадились, — отдыхающие, родственники здешних старичков, приехали на воскресенье. Надобности у них самые разные. Река наша не только семужья, в нее со второй половины августа и горбуша заходит валом. А вот добывать их теперь нам запрещено. Говорят, якобы рыбзавод их отлавливает для нужд науки. Икра науке нужна. Если собираетесь когда-нибудь у нас поохотиться, не ходите к озеру Поршневу, где бобры. Бережем мы их».

В губе Кереть и на выходе из губы Чупы мы провели еще сутки. Рыбачили, рыбачили, пока Иван «под занавес» не отловил наконец пятисотую треску за все путешествие, притом килограмма на полтора. Договорились на этом поставить точку, плыть в селение Чупу.

Виктор последний раз искупался в море, и мы повернули вглубь длинной, мечом сужающейся в материк губы. Часа через полтора миновали пролив Оленья Салма, вблизи которого, на противоположных берегах губы видны горняцкие поселки: Рудник им. Чкалова, в котором около четырехсот жителей, и втрое меньшего, Нижняя Пулоньга. «Чкаловцы» связаны, с другими поселениями на берегах Чупы, только водным сообщением, а пулоньгекие кроме того ездят в селение Чупу и на машинах.

Проливом Долгая Салма, заплыли в кутовую часть Чупы, на северном берегу которой строения селения Чупа, ведущего свою славянскую родословную с конца XV — начала XVI века. Точных сведений об этом мы не знаем, но в «Книге Большому чертежу», составленной в 1627 году, — (этой своеобразной записке к карте Русского Севера) селения Ковда, Чупа, Кереть уже помянуты.

Мудрить не стали, подвернули к крайним домам, против которых по берегу шла женщина, поговорили. Анна Филипповна Лукина, спокойная, крупной комплекции поморка поняла с полуслова: «Лодку привяжите вот тут, мотор и снаряжение —в избу. Не беспокойтесь, все будет сохранено».

Раздарили ребятишкам сегодняшний улов, завершили по-быстрому хозяйственные дела, и на железнодорожную станцию. «Кандалакшская» Швейцария поранила нашу память и душу, и с ней мы не расстаемся. В Северодвинске меня уже поджидают новые спутники.

За это сообщение автора a_petruhin поблагодарили: 2
Саша (25 июл 2014, 13:36), Грузчик (19 апр 2020, 17:02)
Рейтинг: 2.6%
 
a_petruhin
Мастер

 
Сообщения: 985
Стаж: 12 лет 10 месяцев 13 дней
Благодарил (а): 116 раз.
Поблагодарили: 184 раз.

Сообщение a_petruhin » 09 июл 2014, 19:56 » #1119215

ГЛАВА ВТОРАЯ

ЧЕРЕЗ ЯГОЛАМБУ К КУЗЕМЕ



Участвовать во втором плавании на «Грязнуле» вызвались северодвинцы Анатолий Лаптев и Виктор Воробьев, и в приятный безоблачный вечер шестого сентября, этого же 1972 года, мы вновь появились на станции Чупа. Потащили свои рюкзаки и ожидающему пассажиров автобусу. Конечно, пять километров, не ахти какое расстояние, любопытства ради можно было бы и пешочком прогуляться, да хочется скорее добраться до лодки.

Временами дорога вьется по склонам холмов, и тогда из окна автобуса открывается вид на Чупу и одноименное селение.

Рассказываю товарищам: «В поселковом совете говорили, что тут, в Чупе, до восьми тысяч жителей. Есть обогатительная фабрика, рыбзавод, автохозяйство, леспромхоз «Чупинский», Северная геологическая экспедиция, рудоуправление и т. д. В разговор наш «встревает» местный, от которого узнаем, что «полярку» тут не получают, «а есть зато коэффициент — 30%, и кроме того с января следующего 1973-го будут набрасывать и еще по 10% три года подряд».

Высадились у мостика, пошли по улице Заречной к домику Лукиной. Конечно сразу же окружили стоящую у плавучего причальчика «Грязнулю», — она свежеприбрана и не течет! Товарищи судно одобрили. «То что надо!» Анисия Филипповна, как это вообще принято у беломорских поморов, встретила добродушно. «Комнату приготовила, сейчас ужинать поставлю».

Утреннюю зорьку любопытства ради провели прямо против причалов поселка, и что же? За час отловили пару десятков камбал и тресок! Естественно, товарищей это воодушевило, и Анатолий, вызвавшийся в этом походе готовить, уже интересуется, скоро ли окажемся в уединенном местечке, «где костер можно запалить, уху и жарку организовать?». Успокаиваю. «Присмотрел невдалеке, когда возвращались из предыдущего плавания».

Дождались конца прилива, и когда ослабело встречное течение, Анатолий запустил наш «Ветерок-8», который, кстати, в этом плавании у нас уже единственный. Всего через шесть километров наша первая остановка, на острове Ярославль. Здесь, у свежесрубленной избушки, среди приятного сосняка, товарищи собирались пообедать.

Оказывается, против «крыши» и приличная улова. Поставили лодку на «якорь» и натаскали полведра трески и зубаток. Тут и дождь подоспел. Возились, возились, и новое предложение: «Давайте переночуем».

Ужин, которым сегодня угостил нас товарищ, — ошеломил. Оказывается, приготовление соусов и приправ, — хобби Анатолия. Польщенный нашими «ахами и охами» спутник снизошел: «Ловите рыбу и потрошите, — готовить буду только я!».

Едва солнышко выглянуло из-за леса, треск нашего мотора уже нарушил девственную тишь просыпающейся губы. Поеживаясь от утренней свежести, любуемся зеленью лесистых холмов расширяющейся Чупы, пикирующими невдалеке чайками, летящими утками.

На виду Нижней Пулоиын пашу дорогу пересекает груженный автомашинами самоходный паром. «Держит к поселку Чкаловский».

Этот уголок Карелии славится своей слюдой. Чупннскому слюдяному управлению, подчинено шесть рудников, из которых самый известный «Малиновая Варака» (Малиновая гора. М. П.). Со стометровой глубины горняки добывают здесь камень «Мусковит», дающий слюду — ценный электроизоляционный материал. А начало здешнему промыслу было положено в далекие времена.

Еще в XVI веке, при Иване IV, слюду вывозили из Керетской волости заморские купцы для «остекления» окон состоятельных горожан.

Опричник Ивана Грозного — Генрих Штаден, побывавший в этих местах, писал в своем дневнике: «Люди кормятся там от стекла, которое добывают из земли. Оно разрывается на тонкие листы, а потом из него делают окна. На русском языке, это называется слюда».

Хозяином слюдяного промысла на Беломорье, долгое время был и Соловецкий монастырь, который обязывался сдавать в казну десятину добычи. Лишь в 1727 году по указу Петра слюдяной промысел стал вольным. Но и еще до 1764 года, когда от монастырей были отобраны вотчины с крестьянами, слюда продолжала пополнять монашескую казну. Добытчики тут еще трудились, и в конце XVIII века, когда Керетьский промысел достигал 700—1300 пудов белой слюды в год. Только засилье на рынках России «Якутского стекла» (Сибирской слюды. М. П.), привело к свертыванию местного промысла. Местные утверждают, что знатоки могут показать и сейчас залитые водой, поросшие лесом, старинные «слюдяные ямы».

Слегка замешкались у острова Олений, пытаясь сфотографировать бродящего среди камней лиса. Виктор крался к нему по отмели за камнями, да метров с девяноста, уже только белая кисточка замелькала! Припустил лисовин к опушке! Спутник ворчит: «Фоторужье бы!».

Проливом Глубокая Салма, что между материком и восьмикилометровым Пежостровом, плывем к губе Летней. Пеж-остров, как и многие другие острова Чупинско-Керетьских шхер, порос смешанным лесом. По нему даже стекают ручьи, и есть тут озерки. Мы собирались по Пежострову полазить, но нас вовремя предупредили: «Именно с этого, 1972 51года, с первого сентября, губы Кив, многие острова, в том числе Пежостров, Сидоров, Керсть — тоже стали заказником! Уже столбить там начали. Начальствовать же тут будет лесничий чупинского леспромхоза. Охранять — житель поселка Чкаловский Николай Хлопни, изба которого как раз на Пеж-острове в губе Лодейной».

Обогнув остров Скомороший с юга, заплыли в губу Летнюю. Сначала миновали узкий скалистый коридор, потом за простором широкой лагуны увидели серебрящееся па каменистом перекате устье Летней, сполошно слетающих крохалей, убегающую по берегу норку. Пришвартовав лодку к полузатопленному плотику пошли знакомиться с новым для нас угодьем. Сразу бросается в глаза, что по Летней некогда велся сплав, — весь устьевой коридор обшит до сих пор неразвалившимся бревенчатым лотком, по которому сюда, в морской залив, плавился моль.

Расчехлили ружья, и вверх по реке. Левобережная тропка провела мимо бурлящих перекатов к омутам, озеровидным расширениям. Тут взлетают крохали, чирки, а по догнивающей плотнике в панике вдруг побежала американская норка. Вторая за четверть часа!

Европейская норка, к северу от Сегежи — редкость. А вот выпущенная на расселение в средине тридцатых более крупная американская встречается тут повсеместно. Различить их несложно. У американской в отличие от европейской на верхней губе нет белого пятна. Зверьки эти хорошо приспособлены к полуводному образу жизни, прекрасно ныряют, питаются всем, что одолевают на берегу или в воде. Не брезгуют и растительностью.

Еще с вечера заштормило. Холодный, порывистый ветер гнал с моря низкие, грязные тучи. Стали готовиться к ненастью. Над палаткой натянули полиэтиленовый тент, натаскали к костру побольше плавника, крепление лодки проверили.
Утро пришло мглистое, и хотя лес не просох, товарищи уже снова ищут рябчиков. Продолжая приготовление завтрака, я вдруг услышал неясный звук, как мотор шумнул.

Сделал несколько шагов на холмик и замер. В сотне метров от «Грязнули» стоял неслышно подкравшийся МРБ, от которого к нашей лодке быстро подплывала лодка с рыбинспекторами — все с кобурами на поясах. «Рыбкин» скакнул в «Грязнулю» на досмотр. Я предъявил документы, объяснился. Убедившись, что у нас нет сетей, инспектора извинились: «Приходится действовать решительно, — объясняли они вернувшимся с рябчиками товарищам. — У нас тут такие есть, что из-за сетей и семги, оружие применяют!».

Мы заверили рыбнадзорцев, что претензий к ним не имеем. Читали в «Известиях» судебный очерк «Поединок при Керети», в котором автор В. Якуш рассказал, как местный житель выстрелом из ружья убил аспиранта Петрозаводского университета Леонида Криулина, когда последний потребовал прекратить лов семги спиннингом в реке Керети.

Не утихают на Беломорье страсти вокруг ценной и очень вкусной рыбы. Местные рассуждают одинаково: «Мы тут коренные жители, и семгу наши ловили исстари. Дожили. Нам теперь разрешают ловить, а есть ее будут в Москве?! Еще сильнее пышет злоба, когда на глазах старожилов родные реки травятся отходами лесопиления, молевым сплавом, неочищенными водами.

Для нас, северян, не секрет, когда ценная рыба «в ходу», значительная часть населения ее тайно полавливает. И тут законный вопрос. «Разве нельзя эту деятельность взять под осмысленный контроль, причем с выгодой для государства и жителей? Как, например, это сделали в Мурманской области? И пресса писала. Нужно выделить, вблизи городов и поселков, контролируемые уловы в небогатых семгой реках. На вырученные деньги расширить деятельность рыбоводных заводов, которые вырастят семги неизмеримо больше, чем отловят спиннингисты. Рыбинспектор так и сказал: «Зачем строить котлы без предохранительных клапанов? Сколько по стране уже наших, из-за негибкого законодательства головы сложило, семей без кормильцев осталось?!».

На пути к Сонострову огибаем мыс Шарапов, — трудное и неприятное для плавания место. Море вокруг здешних корг кипит, накат сильнейший! Невдалеке от этого мыса геологи обнаружили практически неисчерпаемые запасы высококачественного гранита, подобному тому, что использовался на стройках Петербурга. И это не случайность, так как на всем пространстве Карельского берега между Чупой и Чернореченским заливом находок множество. Например, очень мощные месторождения пегматито-керамического сырья для фарфоровой промышленности, слюдоносного пегматита, из которого получают техническую слюду. Богатые тут места!

Сопостровская Салма — пролив между материком и Соп-островом, желанное укрытие когда море «дыбится». Минуем узкость и вплываем на широкий, уссяпый лудами и корга-ми плес. Отсюда уже видно устье Сонрскн, деревянный мост, десятка четыре в большинстве порушенных изб, а па берегах перевернутые карбасы. Если бы не одинокий дымок, можно подумать, что в деревне еще спят. Но нам уже говорили, что селение «мертвое».

Вблизи устья, па левом берегу, присмотрели избушку по-целее, в которой есть печка, и пошли через мост на дымок и лай собак.

Около избы нас встретили муж и жена. Переговорили, пригласили друг к другу на уху. Петр Александрович Воробьев, — небольшого роста сухощавый карел, — оказывается последний председатель здешнего колхоза!

«Мы с женой, тут большую часть жизни прожили. Теперь век завершаем в Лоухах. У обоих пенсия, а у меня очень большая, «Председательская» — девяносто семь рубликов! Можно жить и не тужить, но как подходит весна, мы вновь сюда, на родину. Приросли к этому месту душой! Ловим тут как и раньше треску, селедку и чувствуем себя преотлично!».

Изображение

За это сообщение автора a_petruhin поблагодарили: 3
Саша (25 июл 2014, 13:36), Грузчик (19 апр 2020, 17:22), takela42 (09 июл 2014, 21:51)
Рейтинг: 3.9%
 
a_petruhin
Мастер

 
Сообщения: 985
Стаж: 12 лет 10 месяцев 13 дней
Благодарил (а): 116 раз.
Поблагодарили: 184 раз.

Сообщение a_petruhin » 10 июл 2014, 16:06 » #1119961

Для начала супруги порекомендовали нам побродить вокруг селения, сходить вдоль Сонреки на озера, посетить Сон-остров.

«В этом году необычный подход Атлантической трески! У северо-западной оконечности Сонострова мы вчера с лодки взяли за полтора часа пару пудов! Одна рыбина потянула на пять килограммов!».

«Не удивительно. Из Баренцева моря сюда могут зайти экземпляры, например, и двухпудовые».

В Соностровском «санатории» мы прожили около трех дней. Кружили по окрестным лесам, стреляли боровую, рыбачили в озерах. Поскольку в Сонреку заходит семга, и рыбачить в ней запрещено, мы наслаждались на взморье. Огромное количество трески, даже кумжу двухкилограммовую вытащили. Конечно облазили и поросшие лесами гранитные холмы Сонострова, обнаружив, что в его северной части таятся глухари. Из ламбины Топкое, откуда в море ручеек стекает, поднялся лебедь, а вблизи начали и чирки взлетать. Каждый очередной выход на природу обогащал нас впечатлениями. Вчера, например, вблизи избы супругов Воробьевых Анатолий столкнулся с лосем, а сегодня Виктор подкрался к дремлющей на корге нерпе и сфотографировал ее.

Вечерами мы беседовали с пенсионерами. Оказывается, Соностровскнй рыболовецкий колхоз «Красный маяк» официально расформирован всего пару лет назад, в 1970 году».

«Учительствовал я тут в 1937 году в семилетке. Всю Отечественную провоевал. После возвращения с фронта меня выбрали председателем. Этот колхоз до войны был «в крепких». Арендовал два СРТ, держал пару тысяч оленей, имел собственную пилораму с двумя дизелями. А вот после войны, положение его стало быстро ухудшаться. Перестала из армии молодежь возвращаться! Потом оленей наших воньгекие «увели»! Да, да, именно украли! Уж я-то своих, местных от лопарских, которые у воньгеких были, сразу отличу! А тут, как назло, расценки на водоросли, которые давали нам большую часть дохода, взяли и снизили! А рядом, в Чупе, горняки по 250—300 рублей в месяц получают! Стали наши уходить... Еще при моем председательствовании у нас до 45 работающих и 250 оленей оставалось, но поняли все — конец колхозу! Только нас расформировывать наметили, — снова расценки на водоросли поднялись, да поздно! Людей уже не удержать. А жалко, сгниют избы без пользы. Хоть бы дом отдыха какой тут организовать».

Очередную остановку сделали в губе Сухая. Осторожно обогнув карбас с наклонившимся над неводом рыбаком подплыли к прижавшемуся к материку маленькому каменистому островку, на котором промысловая изба и пара сараев. Здесь рыбачий стан гридинских поморов — «Губа Сухая». Колхозники взяли на сворку задыхающегося от ярости пса и предупредили: «Близко не подходите, даже наших кусает». Нам показали пустующие нары, пригласили на уху. «Если сами варить надумаете, пресную воду берем за протокой на материке. Отсюда метров тридцать всего».

Оказывается, пока что гридины тут «в пролове». В невод, что стоит против избы, семга не заходит. «Только камбала да треска, и то на уху!». Зато вокруг сетей все время вертятся тюлени, и промышленники к ним все внимание. Только из-под воды высовывается усатая морда, колхозник упирает ствол новенького карабина «Лось» в камни, припадает к оптическому прицелу. Мазок, еще пару промахов, но вот и охотничья удача! С разбегу отталкивается небольшая лодчонка, и помор мигом подскакивает к обвисшему морскому зайцу. Делать это нужно споро, так как убитый на плаву тюлень, быстро затонет. И вот уже улыбающийся колхозник буксирует добычу на разделку.

«Поздней осенью, зимой звери жирней, — дольше на воде держатся. Если добыть на вздохе — совсем хорошо. А если выдох сделан, быстрее потонуть может».

Воспользовавшись отливом побродили по материку. Анатолий на манок рябов настрелял, мы с Виктором на отмелях, маскируясь огромными камнями, к куликам-сорокам, золотистым ржанкам подкрадывались. Потом Лаптев из всего этого приготовил восхитительное жаркое, которым поморы объедались. Пытались подлизаться к барбосу, сыпанули ему объедков, но пес и не думает нас признавать! Он «со странностью». Утром, например, посетив в кутовой части губы устьевые районы двух ручьев, где рябчиков много, возвращались по оголившейся на отливе отмели, а она всего в трехстах метрах от стана в свежих медвежьих следах. «На рассвете на виду у пса бродил! А кобель ни разу даже и не взбрехнул! Привык к топтыгину!». Нас же учует, со сворки рвется, хрипит. Каждое наше движение сторожит! Зазеваешься — быть укушенным.

Вчера вечером часть колхозников уплыла к улове, что против порожистой речки Кивиканды. «Очень там надежное место. И семга и зверь хорошо попадаются». И вот теперь, когда удобно устроившись среди камней, потрошили птицу, стал слышен рокот дизеля.

«Наши возвращаются с осмотра неводов и юнд».
Когда из-за каменистого мыса показалась «дора», стало видно, что между ней и буксируемым за кормой карбасом, в волнах мелькает что-то белое. «Белух тянут!».

На очередном отливе, когда оба подтянутых к берегу зверя обсохли на отмели, на брусках запели длинные ножи. Начиналась разделка туш.

Известно, что морской зверь белуха, относится к группе китообразных, достигает до шести метров в длину, полутора тонн в весе. Свое название, эти млекопитающие получили за окраску взрослых животных. Но не все белухи белые. Молодые, до года, пока мать их кормит молоком, — темные или слегка синеватые. Годовалые — серые, на третьем году — синевато-серые. У животных круглая, с короткими челюстями голова, причем верхняя челюсть прикрыта сверху жировой подушкой, которой при необходимости зверь может пробить отдушину во льду. Каждые три-пять минут ему необходимо сделать вдох—выдох. «Дыхало» расположено снизу шеи и несколько сбоку. Именно в него и стреляют поморы из винтовки при охоте. Кожа у белухи гладкая, блестящая, безволосая. Сверху покрыта «броней» — легко отскабливающимся
роговым слоем.

Разделку поморы вели привычно, то есть «пластом». Делали продольный, вдоль брюха разрез. Ласты и хвостовой плавник — обрубали. Головную часть отрезали на уровне дыхала. Естественно, не каждому из посторонних эта кровавая сцена по нутру, а для промышленников радость и удовлетворение. Это их труд, охотничья удача, значительный заработок. Из двух белух, одна из которых потянет на полтонны, да двух подвезенных в карбасе морских зайцев, наберется центнера четыре «с гаком» сала. «За килограмм его, нам платят по полтиннику, а за мясо по четыре с половиной копейки».

«Смотрите, детеныш?!» — вдруг вскрикнул Виктор, высмотрев среди внутренностей небольшую «рыбку».

«Это зародыш. Новорожденный должен был появиться почти через год, следующим летом. Но тогда он имел бы до полутора метров в длину!».

Запоминающимся был переход к рыбачьему стану Пур-Наволок, в одноименной губе. Пробивались туда с риском. Сильно волнило, солнце в море почти упало, а тут забарахлил «Ветерок». Мучались с ним, мучались, а в небольшую эту губу заплыли уже в полной темноте. Фонариком выхватили из тьмы край избушки, вешала с сетями, приспособу поморов для вытаскивания лодки на скалы. Быстро намотали длинный якорный канат «Грязнули» на деревянный ворот и, вращая вымбовками, утащили тяжелую лодку вверх. «Пускай теперь ярится накат».

С укрытием повезло. Хотя к полночи море стало потише, но вдруг нежданно, негаданно разразилась... гроза. Гремело, округу освещали молнии, а дождя... ни капельки!

Изображение

За это сообщение автора a_petruhin поблагодарили: 2
Саша (25 июл 2014, 13:36), Грузчик (19 апр 2020, 17:33)
Рейтинг: 2.6%
 
a_petruhin
Мастер

 
Сообщения: 985
Стаж: 12 лет 10 месяцев 13 дней
Благодарил (а): 116 раз.
Поблагодарили: 184 раз.

Сообщение a_petruhin » 14 июл 2014, 15:15 » #1121860

Утром пришел местный — Лемнев Виктор Андреевич. Доброжелательно объяснил, что у здешних гридинских поморов этот стан не в авторитете. «Тот, что у устья реки Великой, вам понравится больше».

Вскоре мы уже в нем разворачивали свое хозяйство. В устье Великой плавают крохали, в ближнем леске свистят рябчики, а пошедший туда Лаптев тут же спугнул глухаря.

Миновав мыс Кирбей-Наволок, мы покидаем Кандалакшский залив, ибо границей последнего является линия, соединяющая этот мыс с мысом Лудошным на Терском берегу.

Топоним Кандалакша карело-саамского происхождения, означает «залив реки Канды». Кроме того специалисты установили, что на языке лесных саамов, которых в старинных русских летописях назвали «лешая лопь», канда — протока. Лакша же по-карельски — залив.

В Лоции Белого моря нет сведений о количестве островов в «Студеном море», как в целом, так и в его отдельных частях, заливах. Обходя Белое море «по кругу», мы пытаемся восполнить этот пробел. Разбив море «по секторам», вооружившись иголками, активисты Северодвинского географического отдела, трудолюбиво высчитывали их «в секретках» войсковых частей по картам масштаба 1:25 000. (В 1 см — 250 метров). В Кандалакшском заливе, по подсчетам активиста отдела Голубева Льва Васильевича, — 952 острова.

У устья Гридины, на левом берегу которой избы одноименного селения, в воскресный день поморов разыскали вблизи почты и магазина. Поговорили о делах.

«Рыболовецкий колхоз «Победа», около восьмидесяти изб, школа восьмилетка. Арендуем рыболовецкие суда, ведем прибрежный лов и растим картошку. Собираем водоросли. Скота у нас немножко, зато имеем три десятка оленей». Оказывается, недавно увеличены в полтора раза расценки на водоросли, за сигов стали платить процентов на пятнадцать больше. Люди, естественно, довольны этим. Главная же трудность тут — транспортная. Гидросамолет прилетает по погоде, редкие оказии морем. Кстати, сегодня к вам в Архангельск идет самоходная баржа». Сразу всколыхнулся Анатолий. У Лаптева осталось мало отпуска, и он собирался тут ждать рейсового гидросамолета. Но вот удача. Побежал договариваться с капитаном. Виктор же трагически заламывает руки. «Прощайте, порционные блюда!».

Позвонил по межколхозному телефону в селение Калгалакша, куда должны прибыть на «пересменку» свежие силы. «Возможно, на гидросамолете к вам прилетят Попов и Гаврилов. Передайте, что мы уже в Гридино и скоро к вам приплывем».

Колхозники любопытствовали: «Каким путем дальше намерены продвигаться. Шхерами, или через пролив Яголамбу?

Сомнения развеял председатель сельсовета: «Раз ищете новое и неизвестное, рекомендую Яголамбу. Сейчас наши в тот район поплывут, покажут начало этого потаенного пролива между островом Олений и материком».

И снова мы погрузились в хаос луд, корг, песчаных островков. Ориентируемся по ярко зеленеющей опушке материка, изрезанной заливчиками. Спасибо местным. Плывущая впереди нас лодка сбавила ход, и помор вытянул вдаль руку: «Во-он в той лагуне, среди камней и прячется исток Яголамбы! Первый из порогов в ней, преодолеете на полной воде!».

До конца прилива охотились в опушке острова Ольеньего, где много рябчиков. Вблизи полной воды, ввели свое судно в усеянную камнями протоку, преодолев которую угодили во вроде бы, самое обыкновенное лесное озеро. За ним снова проток и снова попутное течение, несущее нас в неведомое. И здесь «на втором пороге», так эти узкие ручьи, усеянные камнями назвали местные, вновь обилие крохалей. Только грохнул наш выстрел, зашевелился тростник, и показались двое «Эй, кончите охоту, заплывайте в гости! Наша изба на третьем озере, по правой руке, сразу за порогом!». «Спасибо, договорились!».

Уже к вечеру, когда оба коллектива заканчивали совместный ужин из птицы и рыбы, против полуразрушенного пристанища текла неторопливая беседа.
Колхозники, Александр Иванович Нехнин и его молодой товарищ Саша Коновалов, сначала рассказали про Яголамбу.

«На вашей карте, показан морской пролив. На самом деле, это цепь лесных озер, насаженных на лесной ручей! Течение в нем всегда от Гридино к Калгалакше! Первый и второй порог, преодолеваются обязательно в полную воду. Остальные, в зависимости от сезона и метеоусловий. Летом эти межозерные ручьи сильно мелеют, а во время осенних дождей и в «большицу», при длительных нагонах с моря, становятся полноводней. Самые трудные при протаскивании лодок, четвертый и пятый пороги. Между ними единственное на всем пути несоленое озеро Бабье. Ваша лодка неширокая, должна протиснуться и пройти».

Оказывается, с камней против останков избы «наловить щук и окуней ведро — раз плюнуть! Мы их попросту и не ловим. Плаваем в Яголамбу только за сигами! «Мы уже это заметили по угощению новых знакомых. Сиги, действительно, изумительные. Виктор сначала порывался собрать cпиннинг, чтобы «прощупать щук», но потом безнадежно махнул рукой и предался откровенному обжорству.

Узнав из наших рассказов про необычное обследование, предпринятое северодвинцами вокруг Белого моря, поморы долго расспрашивали про жизнь и промысловый опыт в других селениях взморья. «Получается, — дивился Нехнин, — вы к следующему году уже сможете замкнуть круг вокруг всех побережий? Очень интересно!.. Если сумеете книги свои опубликовать, — жители Поморья вам памятник поставят!».

Заверил, что бороться буду до конца. «Пока же примите в подарок первые две книжки из большой серии книжек-справочников труда «По лесному Прибеломорью». Виктор покопался в рюкзаке и вынул «Лесными тропами» и «По Беломорью». Жадно полиставшие их поморы, забросили все дела и вызвались помочь нам форсировать неведомые протоки.

С такими препятствиями мы еще никогда не сталкивались. Лимитировала не осадка, а ширина «Грязнули» (1 метр 85 см). Как только лодку защемляло между камнями противоположных берегов в межозерных тисках, местные ставили «запруду». Растягивали ниже по течению брезент! Импровизированная «плотина» заставляла ручей «надуваться», лодка поднималась вместе с водой, и ее проталкивали над защемившими борта камнями. Расставаясь с Александром Ивановичем и Сашей, мы от души их благодарили. «Без вас попотели бы тут!».

Последнее на пути, Лисье озеро, форсировали вдоль левого берега, а потом, в ожидании очередного прилива, теперь уже со стороны Калгалакшского залива (не путать с Кандалакшским!), ушли на болото острова Оленьего, куда пошли на посадку гуси.

Вместе с приливом из Калгалакшского залива, нам навстречу, вверх по Морскому порогу, поднялись две лодки с колхозницами. Разглядывающие нас, весело перекликающиеся поморки стали трясти стоящие невдалеке сети, распутывая и бросая в карбасы, огромных серебристых сигов. Оказывается, и здесь, у шестого на нашем пути «порога», очень добычливая по ним улова.

Вблизи полной воды, когда камни Морского порога притопило, а течение сошло на нет, мы спокойно согнали свою «Грязнулю» под уклон и по широченной протоке, угодили в Калгалакшский залив, где сначала взяли правее. Теперь до селения Калгалакша не более пары километров.

По аналогии с Кандалакшским, Калгалакшский так же «залив реки Калги». Понятно также, по принятым на Беломорье аналогиям, что огромный остров Олений, против устья Калги, в прошлом носил имя этой реки. Вообще на взморьях у нас множество островов «Оленьих», «Бычьих», «Коровьих», «Телячьих», «Свинцов», «Овечьих», «Чаячьих», «Вороньих» и т. д. Такие названия они получили от русских из приморских деревень, которые пасли на них скот, или не зная прошлых названий, присваивали свои. Многие прежние карельские, саамские их наименования, к сожалению специалистов, утеряны или трудно восстановимы. Между тем из Географического общества СССР, в наш Северодвинский географический отдел шли бумаги, «стараться их восстановить».

В Калгалакше (эту деревню я уже посещал осенью прошлого года, во время пешего похода вдоль Карельского берега), сельсовет и рыбколхоз «Двенадцатая годовщина Октября». Беседуя с местными, некоторые из которых меня с прошлого посещения запомнили и охотно вступили в диалог «о жизни», я узнал, что «нынешний наважий сезон у Юкова был удачным». Один собеседник подсчитал, что теперь в этом 1972 году, у него «на круг», среднемесячный заработок «потянет» до ста тридцати рублей. В голосе подвыпившего сквозило удовлетворение. Мои осторожные высказывания о вреде алкоголизма, трагедии, которая угрожает детям, зачатым от пьющих пап и мам, почти, как и всегда, встретили настороженность, даже враждебность.

А вот с московскими отдыхающими — никаких проблем. Четыре мужчины и две женщины громко спорили у магазина о возможной национальности академика Сахарова. Не вытерпел и «встрял». «Андрей Дмитриевич — русский! Его система взглядов никакого отношения к международному сионизму не имеет!».

Нашей подсменной группе, что-то помешало сюда залететь, и вторую половину похода будем завершать вдвоем с Виктором.

С высоты Сигосельги, — длинного и узкого острова рассматривали кутовую часть усеянного лудами, кортами и песчанно-земляными островками Калгалакшского залива. Побродив от стана туда-сюда, и обнаружив, что воды тут не найти, решили снова плыть к подрумяненному уже закатом стану «Губа Широкая» на южной оконечности Оленьего.

Двадцатикилометровый Олений, богат обширными пятнами ягельников. На этом лесистом острове, разумеется, такая же флора и фауна, что и на материке. На современных картах Олений — остров. Но обследованные нами немощные ручьи системы Яголамбы уже сейчас заставляют задуматься.

Стан «Губа Широкая» — центр водорослевой промышленности колхоза из Калгалакши. Кроме нескольких исправных изб, здесь возвышается огромный сарай, в котором складируются кипы водорослей. Вокруг него, «на улице», много механических прессов. Высушенные на проволочных вешалках водоросли, прессуются тут в пятидесятикилограммовые кипы, за которыми периодически приплывает самоходка «Ламинария», швартующаяся к свайному причалу.

Остров покинули внезапно. Уносило отливом пару сбитых крохалей. Стремительно покидали пожитки в лодку, и в море! Когда собрали трофеи, посовещались. «Стоит ли возвращаться, не рвануть ли сразу по маршруту, через Калгалакшский залив? Во-он на горизоне мыс Каменный, на котором изба есть».

Белое море — одно из морей Северного Ледовитого океана, и об этом мы сегодня как-то забыли. Проплыли уже километров пять, и вдруг налетел шквал. «Чихнуть не успели» — вокруг лодки уже пляшут белые барашки. Попытались подвернуть за луды, за которыми можно переждать усиление ветра, но не тут-то было! Обрушившийся через низкий борт гребень волны, принудил лечь на прежний курс. А еще через четверть часа положение стало угрожающим. Несколько крутых волн захлестнули мотор, и он смолк. Я был «на товсь», мгновенно подтабанив, развернул лодку носом против волны. Насквозь мокрый товарищ отчаянно дергал за шнур, а двигатель не запускался.

Ближе к материку, вдоль кромки шхер, сильно зарываясь в волнах, полз колхозный МРБ, и мы были вынуждены обратиться за помощью. Пустили в воздух сигнальную ракету, дважды выстрелили вверх. Из рубки выглянула женщина, что-то сказала рулевому, бот повернул к нам.

Всего кабельтов ему осталось, когда Виктору удалось запустить мотор. Взревел «Ветерок-8» и, конвоируемые ботом, мы стали приближаться к лудам. Перекинулись парой слов, и дали на МРБ благодарственную отмашку: «Идите дальше, спасибо!».

Колхозники продолжили путь, а у пас через минуту... снова встал мотор. Мучились, мучились, угребли за острова па веслах.

К избе на мысе Каменный, подплыли в разгар очередного отлива. Загнали лодку в расщелину между камнями, дождались, когда она надежно обсохла, и «сквозь толпу» копающихся в водорослях турухтанов пошли в избу. Встретили нас прошлогодние мои знакомые и собеседники Анатолий и Иван.

Продвижение вдоль западных берегов Белого моря на участке между Калгалакшей и городом Онегой на лодке, я предварил серией пеших походов вдоль побережья. Более того, люди систематически мною предупреждались о нашем новом появлении со стороны моря и знали, что мы ведем обследование и учет островов.

Вот и на этот раз нас приняли уже как дорогих знакомых, пригласили на уху. Мы с Виктором одарили хозяев настрелянной птицей.

Первые новости не очень радуют. В отличие от прошлой осени на острове Сыроватка вряд ли встретим людей. Обычной темой нашей бесед всегда были «дела житейские», расценки, пенсии, возможность получить медицинскую помощь. Замечаю в последнее время и «политизацию». Людей начинает беспокоить разное.

Вот и сейчас: «Что происходит. Дружили, дружили. Кой черт не поделили вдруг с китайцами? Почему вдруг наша русская молодежь попадает под их пули?!».

Продвигаясь вдоль беломорских побережий, мы беседуем и на «острые» темы. Знаем, что в этих отдаленных и труднодоступных местах наши суждения будут обговариваться годами, поэтому нужно давать взвешенные оценки. Рассказываю, что пишут газеты. Потом начинаю «с культа», 20-го съезда, доклада Хрущева Н. С. Как к этому отнеслись в Китае. Рассказав о территориальных претензиях и пограничных спорах, обговариваем события на острове Даманском. О границе на Амуре.

Высказываю личное мнение: «И Советский Союз и Китайская Народная Республика — страны социалистические. Коренные их интересы во многом сходны, особенно перед лицом империалистического окружения. Если твердо и неукоснительно придерживаться принципов марксистско-ленинского интернационализма, споров и трагедий, наверное, можно было бы избежать. Можно было бы договориться «до», а не «после». Уверен, что если бы на месте Брежнева был бы Ленин такого бы не произошло».

Разговор сразу переходит на Хрущева, Брежнева, с привычной на отдаленных побережьях концовкой об их неограниченной власти, окладах, персональных пенсиях. Последние, то есть пенсии, — наиболее остро интересующий колхозников вопрос. Люди, не получавшие пенсий в течение многих десятилетий, находящиеся в предпенсионном возрасте готовы на эту тему говорить хоть сутки!

Три года назад был свидетелем, как насели косцы на острове на мужчину, который получил «большую» пенсию 23 рубля 50 копеек. «Они меня так невзлюбили», — оправдывался он, «что я последние пять лет проработал в Рыбкоопе. Поэтому у меня не 12 рублей, как у остальных!». И тут обстановку разрядила колхозница, которая где-то слышала, что у Брежнева пенсия будет «аж двести рублей!». Все заахали, «неужели так много?!».

Сыроватку огибали при сильной волне. Осторожно миновали кипящие у корг буруны, «протолкнули» лодку за мысок, и вот уже в затишье причаливаем против избы, у которой испуганно жмется пес. Еще печь не успели порядком натопить, с северо-востока вообще заштормило. Сентябрьские моряны этого направления у нас очень устойчивы, и мы стали готовиться к длительному плену. «Сначала пошли на заготовку мяса». Отстреляли пару крохалей, принесли куликов-сорок, турухтанов, одного большого улита. Пресная вода — в недалеко вырытом колодце, плавника — сколько хочешь. «Пока будем ждать у моря погоды».

За это сообщение автора a_petruhin поблагодарили: 2
Саша (25 июл 2014, 13:38), Грузчик (19 апр 2020, 17:50)
Рейтинг: 2.6%
 
a_petruhin
Мастер

 
Сообщения: 985
Стаж: 12 лет 10 месяцев 13 дней
Благодарил (а): 116 раз.
Поблагодарили: 184 раз.

Сообщение a_petruhin » 21 июл 2014, 15:00 » #1125181

На следующий день совсем освирепело. Показалось, что ветер может завернуть, и для надежности, с кормы лодки забросили дополнительную кошку, завели и страховочный конец. «Чтобы судно на берег не выбросило».

Между тем небо «снизилось до трубы», а цепляющиеся за деревья рваные черные тучи с клубящимися краями, стремительно перемещались через остров к материку. По крыше забарабанили крупные капли.

Всю ночь завывало, тряслась крыша, а на рассвете Виктор к окну позвал. Занятное зрелище! Обласканный нами барбос — ожил! Когда приплыли, увидели, что хозяева бросили ему на берегу сырой тюленины. Валялась и позеленевшая от плесени, твердая как камень буханка черного хлеба. Сыпанули робинзону из котла вареной дичины. Уже через полчаса барбос хвостом вертел. Теперь он ревностно охраняет избу и свою территорию от посторонних. В центральной части Сыроватки — лесок, в котором хоронятся черные вороны, серые неясыти. Оказывается, они вертятся вблизи помойки. Барбоса это очень раздражает, и он отчаянно пытается кого-нибудь поймать. Пернатые же «разбойники», демонстрируя свою гордость и пренебрежение, отлетают почти перед его носом, как бы неохотно. «Сочувствуем!»...

23 сентября услышали рокот дизеля. Несмотря на продолжающийся шторм, к Сыроватке пробивалась, ныряя в волнах, огромная поморская «дора». Уже по тому, как радостно стал повизгивать, носиться по пляжу пес, было ясно, — скоро прибудут хозяева.

На берег высадились мои прошлогодние знакомые Лукин Геннадий Яковлевич с женой Галей, второй промышленник и моторист, — Редькин Никанор Леонидович. Промокший и продрогший экипаж устремился в жаркую избу, а мы были довольны, что имеем возможность встретить их обильным жарким. «Почему в шторм, к тому же на выходные?» — не вытерпел Виктор. «Есть причина», — недовольно буркнул ему Геннадий.

Уже вскоре, несмотря на леденящий ветер, Галя пошла собирать выброшенную штормовым накатом анфельцию. Пылающую свежими красками водоросль, она складывает на просушку под прикрытием скал. «Чтобы ветер не унес». Пораженный видом открытого при разговоре рта раскрасневшейся на ветру молодой женщины, Виктор делится с Редькиным: «Молодуху из отдаленных селений сразу можно отличить. Энергичные, работящие, никакой косметики и... беззубые!».

«Застуженные» суставы, повышенный кариес, — бедствие для множества северян. Уж какие тут «курорты». Жители отдаленных селений годами ждут оказии, отпуска, с тем, чтобы «починиться». С весны по осень обитателей побережий Северного Ледовитого океана, уже давно должны были бы обслуживать летающие и «плавающие» лечебницы. Ведь это несложно организовать и местным властям».

Как и предполагали хозяева, к вечеру ветер стал слабеть. В рассеивающихся тучах появились первые проблески солнышка. Готовясь к завтрашнему плаванию, мы рассортировали снаряжение.

«В селении Кузема думаем передать «Грязнулю» на зимовку. А на следующий год продолжим плавание без мотора, только на веслах, с использованием силы приливо-отливных течений. Поэтому примите в дар баки, канистры, горючее и другое снаряжение. В хозяйстве на острове все это пригодится!».
Только забрезжило, открыл дверь рассмотреть утихшее взморье. Тут же увидел. К стану на веслах подплывали двое.

Вновь прибывших, они из Куземского леспромхоза, Лукин и Редькин встретили откровенно враждебно. Это сквозило и во взглядах, и в их тоне. Когда гости, «починив мотор», уплыли, нам наконец стало ясно, что тут происходит.

«Нет покоя от леспромхозовских. Из-за них приходится субботы-воскресенья в стане дежурить. Уже не раз, и именно в дни их отдыха, мы заставали ворье у колхозных сетей! Выберут рыбу, даже зверя, и восвояси! Не верьте, что мотор у них испортился. Всегда к стану на веслах подкрадываются».

Трудно сказать, как было на этот раз, но уже многократно колхозники жаловались на любителей легкой поживы из промышленных поселков и даже городов на побережье, делающих стремительные наскоки на колхозную собственность. Нужна разъяснительная работа, требуется вмешательство и органов правопорядка.

Окруженная живописными лесными берегами губа Поньгома, вдается в материк километров на двенадцать. Здешнее прибрежье в заливчиках, усеяно коргами, лудами, лесистыми песчано-земляными островами. Плавая по губе, лазая на острова, мы везде видим гаг, повзрослевшие выводки крохалей, отдыхающих на коргах огромных морских зайцев. Решив обследовать прибрежное болото, мы спугнули гусей и добыли трех птиц. Губа Поньгома — несомненная жемчужина здешнего прибрежья, и мы рады, что и тут побывали.

Двадцать шестого сентября заплыли в губу Домашнюю и, миновав Шангостров, причалили к свайному причалу у порожистого устья Поиьгомы. И огромные амбары, и раскинувшееся по холму селение, — все это владения жителей рыболовецкого колхоза «Беломорский рыбак». Обратились за советом к секретарю партийной организации колхоза Дмитриеву: «Кому доверить свою лодку до следующей осени?».

«Кроме нашего колхоза, на берегах губы Поньгомы есть еще два поселения. В Новой Куземе — хозяйствует ЛПК, то есть леспромкомбинат. В Старой Куземе — сельсовет и Куземский леспромхоз. Думаю, что вам лучше оставить лодку начальнику железнодорожной станции Куземы, Юрченко Андрею Прокопьевичу — человеку обязательному, порядочному. Он и его сын Виктор до следующего сезона на ней порыбачат. Храниться она будет вместе с их лодкой, метрах в шестистах от станции, в речке Березовой».

Не мудрили. Последовали совету Григория Яковлевича, перегнали свое судно в устье Березовой. После того, как покинули пределы Кандалакшского залива, осматривали острова губ Гридина, Калгалакши, Поньгомы. По подсчетам члена общества Юрия Розенблита, в них насчитано 568 островов.

Почти полтора месяца продвигались мы в этом сезоне на «Грязнуле» и вот «кочевкам» 1972-го подошел конец. Надо уезжать, а радости никакой. Прочитал в этом году в книге познания края еще раздел, а дочитывать придется в следующем сезоне. Нас ждут еще острова и прибрежье Онежского залива.

Изображение

За это сообщение автора a_petruhin поблагодарили: 2
Саша (25 июл 2014, 13:38), Грузчик (19 апр 2020, 17:56)
Рейтинг: 2.6%
 
a_petruhin
Мастер

 
Сообщения: 985
Стаж: 12 лет 10 месяцев 13 дней
Благодарил (а): 116 раз.
Поблагодарили: 184 раз.



Вернуться в Марк Васильевич Пуссе

Яндекс.Метрика | Яндекс.Метрика