Неужели это Чукотка?

Подошел Яшка - молодой высокий парень лет двадцати с небольшим. Балагур и весельчак. Еще Антон - мальчишка лет восьми, на стадо его еще не берут, в стойбище он развлекается тем, что тренируется кидать маут на валяющийся олений рог.
Маут - длинный, оплетенный кожаной полосой, тонкий кожаный шнур со свинцовыми утяжелителями внутри - складывается особым образом, кольцами, "бухтуется в руку", как выразился Олег (признаки спортивного туризма и в быте кочевников налицо), и кидается каким-то неописуемо неуловимым движением. В полете к цели кольцо раскрывается, но продолжает лететь сильно вытянутым, а потому нешироким. Видимо, чтобы кольцо правильно раскрывалось, Антону предстоит еще научиться. Отрожек оленьего рога ему удалось зацепить лишь раз, хотя бросал очень точно. Маут соскальзывает с рога, Антон терпеливо подтягивает и сматывает его, снова и снова кидает в цель. "Кто тебя научил?" - спрашиваю. Отвечает - "Деда." Вуквукай, видимо.
Если приглядеться, на одном из фото видно кольцо летящей петли. На других - элементы неуловимого движения броска.

Есть в стойбище и еще семьи, есть и дети. Но со всеми познакомиться не удалось. Юрий зазвал нас в свою ярангу пить чай. "Только вы там не сможете без привычки," - подмигнул Юре Яшка.

Войдя, мы поняли, почему.

В яранге наверху практически нет отверстия, поэтому почти нет тяги, дым висит плотный, ест глаза. Стоять почти невозможно. Но сидя - пожалуйста. Ты оказываешься ниже уровня дыма и жить вполне можно. Зато совершенно нет комаров.

В яранге, в отличие от эвенского ылбыма, просто и понятно сложенного тридцатью двумя жердями в виде конуса, сложная система треног и подпорок под жерди. Поэтому внешне яранга и имеет несимметричный вид, а внутри напоминает чердак старого дома, где стропила подперты жердями во всех направлениях. Если аккуратно двигаться и контролировать свое тело, то никаких проблем не возникает, все умеют жить в этом пространстве, ничего не задевая. Но в целом построено всё довольно прочно, и легким прикосновением подпорку не сбить.

В противоположной от входа стороне находится удлинение внутреннего пространства, углубление, занятое спальным пологом, подвешенным на жердях, опирающихся еще на несколько треног. В яранге Юрия оно честное, сделано из подвешенных шкур, шкуры же служат матрацем, подушкой и одеялом. Запах внутри специфический, но уютно. Я, конечно, залезла внутрь, а как вы думали? Интересно же. И внутри, конечно же, тепло. Не случайно Юрий вышел по пояс голый.

У подушки лежит раскрытая книжка и очки. Похоже, в момент нашего появления он книгу читал. Ему рано утром заступать на вахту при стаде, он уже напёк лепёшек, а сейчас есть время на книгу. Вот так в яранге живет современный чукча!

В яранге Татьяны и Виталия читают наверно другие книжки, детские. И пологов из шкур там нет, а стоят три дуговые туристские палатки, только домики, без тентов. В них, как в пологах, спят и взрослые и дети. Комары не достанут, молния работает, сетка есть. Удобные придумки цивилизации в современный чукотский быт!

Пьем крепкий чай. Разговариваем.

Поневоле сравниваю быт эвенов и чукчей, ведь и те и другие кочевники оленеводы. Результатами наблюдений делюсь с хозяевами. Им тоже интересно, как живет и приспосабливается другой кочевой народ. Разница между ними в том, что эвены все-таки живут в тайге, а в тундру, в горы кочуют только летом. А у чукчей и тайги-то никакой нету - тундра и летом и зимой. За дровами, кстати, они ездят на квадроциклах и снегоходах чуть ниже по долине, туда, где начинается кустарник.

Юра угощает лепешками, более плоскими чем эвенские. Яшка, смеясь, называет их стельками.

Угощает и сгущенкой, такой же, как была в той бочке, найденной нами три дня назад. Так вот чьи были богатства!

Посмеялись.

Оказывается, чукчи и не знали, где обронили свои сладкие сокровища. Ещё до наледи! А вездеход, с которого они свалились, стоит на приколе уже с этой стороны наледи. Но все равно далеко. Заберут при случае, всё, что останется после медведя. А вообще они уже смирились с потерей.

Яшка принес вяленого мяса, настругал немного.

Восьмилетний Антон принёс подарок - Татьяна передала ему для нас чукотское угощение.
Это вычищенные оленьи кишки, слегка нафаршированные мясом. Они, как оказалось, очень жирные. Жир тонким слоем располагается под плёнкой. Их подсушивают в яранге в дыму, поэтому вид у них копчёный, как у охотничьих колбасок. Если эту колбаску на палочке подогреть над огнём, жир растопится, она станет мягкой, согнётся. Значит - готова. Больше греть нельзя - жир вытечет. Мы с благодарностью приняли подарок.

Пришли гости из других яранг, посидели, послушали. Я попыталась поиграть с очередным малышом, но он испугался и заорал. Насилу мать его успокоила. Малыш, конечно, чУдный: ёжик жестких проволочных волос над серьезным щекастым чумазым зарёванным лицом.

Женщины, посидев немного, вышли, чтоб продолжить прерванную работу. Последовали за ними и мы. Интересно же!

Прямо на улице, на ветерке, сидя на дощатых скамейках и постелив на колени подсушенные и уже в общем выделанные шкуры, женщины проходятся по ним металлическим заточенным круглым диском, скребком, наполовину вставленным посередине в толстую отполированную палку - в рукоять для обеих рук. Под шкуру снизу подложена доска, движение идет сверху вниз по доске с приличным усилием, заточенный диск скользит по шкуре, срезая-счищая мелкие лохмотья мездры и заодно размягчая засохшие недостаточно хорошо выделанные края. Оказывается, ещё сырую шкуру замачивают в настое из заячьего помета, затем сушат, выделывают, ещё сушат, ещё выделывают.

После окончательной просушки шкура остается мягкой, ее можно использовать на постели, шить одежду, утеплять яранги.

Как известно, мех оленя ломкий, трубчатый: то есть каждый волосок - это трубка. А следовательно, наполнен воздухом. Именно поэтому он необыкновенно теплый и легкий. Поэтому олени могут плавать, как в спасательном жилете.

Из-за ломкости волоса мех оленя недолговечен. Новая шуба из зимнего меха через какое-то время использования становится осенне-весенней, а старые и совсем вылезшие одежды, если не рвутся, пересыхая, становятся летними. То же и с укрытиями для яранг. Но сейчас яранги накрыты брезентом, как палатки. Да и люди носят всё чаще удобные спортивные костюмы и куртки, чем традиционные одежды из шкур.

Многое о традициях коренных жителей Чукотки можно узнать увидев фильм о Вуквукае - маленьком камне. Посмотрите, он есть в сети.

Поработать скребком попросилась и я. Не смейтесь, интересно же!

Трудоемко. Мускулы у чукотских женщин должны быть изрядные.

Идём бродить по стойбищу, снимая все подряд.

Законсервированная на лето Ямаха - снегоход. Трактор.

Нарты-волокуши с полозьями из черных современных полиэтиленовых канализационных труб. Рядом - эта самая труба с вырезанным боком прижимает край полога яранги, чтоб не улетел.

Генератор - большой, мощный.

Гора оленьих рогов.

Гора дров - сухие витые сучья и ветки кустов, такая куча у каждой яранги.

Десяток расстеленных для просушки шкур.

Огромные тюки с уже выделанными и еще необработанными шкурами - у чукотских женщин много работы летом. Рядом с накрытыми брезентом жилыми ярангами стоят несколько пустых каркасов.

Рядом - детская кибитка: маленьких детей перевозят не в большой грузовой нарте и не у матери на руках. Те, кто может, кочуют пешком или в седле. А маленькие дети путешествуют в своих собственных кибитках - низеньких крытых маленьких нартах.

На очередном квадроцикле подъехал маленький щуплый, но очень живой старик. "Юрий" - представился он. Популярное имя, подумала я.

Старик привез из тундры трех оленят. Они погибли от слабости, отстав от стада. Каждый оленёнок на учете, все олени посчитаны. Но неизбежны, конечно, естественные потери - голод, болезни, нападения волков.

Задачей оленевода как раз и является снижение этих самых потерь, прирост поголовья. От него зависят зарплаты и премии. Одним словом - животноводческий совхоз. Вот только поголовье не накормишь силосом, в стойла на зиму не загонишь. А чтоб прививку сделать, еще погоняйся за ним по тундре. Чтобы стадо накормить, два раза по одному месту не только в одно лето, но даже и на следующее нельзя кочевать. Тундра долго восстанавливается. Кочевать нужно все время разными путями. В это лето одной стороной ручья, в следующее - другой. И в отпуска оленеводы ходят раз в два года - видимо, чтоб не забыть, где кочевали прошлым летом.

В стойбище началось движение, к квадроциклу уже спешат женщины с ножами в руках. Это, конечно, не разделка кита, где одновременно все большое прибрежное стойбище разбирает добычу и ведрами разносит по жилищам, но всё же оленят не выбросят, ими будут заниматься, хозяевам теперь уже не до нас, продолжается обычная северная жизнь.

Мы прощаемся, фотографируемся на память у яранги. Адресов нам не дали - фото высылать и некуда.

Но вообще у меня сложилось впечатление, что обитатели этого стойбища, находясь в не очень большом отрыве от цивилизации, довольно привычны к чужим и спокойно относятся к путешественникам. Видели они и иностранцев, и съемочные группы, кое-кто даже работал гидом, водил туристов в окрестных горах.

Вспомнилось по аналогии, какой восторг вызвало у эвенов в Хабаровском крае наше с Маринкой появление в их стойбище, и с каким сожалением нас провожали, одновременно гордясь тем, что принимали гостей из Москвы.

"Нам теперь вся Арка (районный центр) завидовать будет!" - эти слова мне запомнились, наверное, на всю жизнь.

Здесь же хозяева спокойно попрощались с нами и занялись своими делами.

Ну что ж, приняли нас с интересом, к жизни чукчей мы всё же прикоснулись. И, хотя цивилизация с её благами и достижениями сделала их жизнь проще, но живут они по-прежнему в суровейшем краю, живут настоящей жизнью, интересуются новшествами, техникой, событиями в стране, обладают живым умом и обижаются, что родина не помнит про них.

Я, кстати, с тех пор стала обращать внимание на наше телевидение - с Чукотки практически нет новостей, а прогноз погоды начинается с Приморья и Дальнего Востока, будто Чукотки и нет у нас вовсе.

Обижаются чукчи, я их понимаю.

Шагаем к своим вещам.

На душе легко и радостно - такие интересные встречи уже есть в нашем багаже!

А ведь путешествие-то только начинается, и шагаем мы сейчас не к рюкзакам, а навстречу новым впечатлениям, стапелю, сплаву, навстречу рекам и горам, навстречу солнцу и ветру!

Ну и комарам, конечно, куда ж без них. :) Правда, сегодня ветрено, так что без этого непременного атрибута летней тундры мы пока отдыхаем.

По дороге набираем сушняка - пожалуй сегодня получится готовить на костре.

Приходим на стоянку - дел невпроворот.

Ну и дальше ситуация повторяется такой, как она была всегда: мой напарник готовит ужин, а я занимаюсь стройкой. Максимум, что я доверяю ему на стапеле - это механическую работу по надуванию баллонов, выстругиванию скруток, легкую помощь при их прикручивании и пришнуровывании баллонов к раме. Над рамой я колдую сама. Тем более в этот раз, когда скручивать нужно не полноценные древесные стволы, не металлические трубы, а хрупкие пустотелые удочки - два нижних самых толстых колена.

Из удочек у нас только продолины. Почему-то все разной длины. Видимо, диаметр их слегка варьируется, поэтому и выдвигаются два колена всегда на разное расстояние. Поперечины - из обрезанных по лопатки салютовских весел. Взять в качестве поперечин вёсла заставило два обстоятельства: они полегче обычных труб, к тому же фабричным образом уже сделано готовое сочленение, что облегчает перевозку рамы в багаже и переноску в рюкзаке. Поперечин у нас три.

Вымеряю отрезки рамы, все её углы, расстояния между седоками. Каждую вязку - кольцо из стропы - приходится вымерять очень точно, соотнося усилие скручивания с хрупкостью удочки. Начало слегка трещать - усилие заканчиваю, иначе стеклопластик можно просто раздавить.

В совокупности рама получается достаточно жесткой, но все же не хватает укосины.

Пришедшая идея сделать из веревки две диагональные стяжки-стропы оказалась неудачной. Из-за слабо скрученных скруток в первый же день сплава продолины сдвинулись к центру - диагонали из строп их просто напросто стянули, сами они провисли, а рама просто стала немного меньше. Только концы поперечин стали больше выдаваться за продолины. Но никаких неприятностей за один день из-за этого произойти не успело, т.к. из первых же появившихся приличного размера кустов мы сделали усиление продолин, а так же нормальную жесткую укосину. Ну и миделя, чтоб палуба была поплоше и рюкзак на ней лежал спокойно и не пытался укатиться.

Ночью был сильный ветер, пришлось даже катамаран привязать к кустам. А то как бы и правда не превратился в дирижабль.

Комаров почти всех сдуло, и удалось помыться более-менее без ужаса и отвращения. Правда, на ветру мыться холодно.

УРА!

Завтра мы станем водниками! Начнется наконец-то быстрое приближение к Пекульнею!

Часть 3 - СПЛАВ.

13 июля.

Утром стада на ближних сопках уже не было. Жаль. А я так хотела поснимать оленей.

Рукав реки рядом с нами достаточно полноводен для сплава.

Стартанем прямо здесь.

Мы превращаемся в водников, поэтому нужно продумать герметизацию вещей, а так же правильно, то есть тепло, одеться самим. Высокие сапоги теперь играют основную роль полной защиты ног от воды. Для защиты части, сидящей на сидушке, у меня были взяты гидрошорты, но можно было обойтись просто мембранными штанами. Они хотя бы дышат в отличие от резины. Собственно, Викторыч и обошелся в итоге за неимением гидрошорт, а я одевала их пару дней, потом перестала. Все таки в мембранных штанах чувствуешь себя намного комфортней. Против прогресса не поспоришь!

Пакуемся долго, вдумчиво.

При упаковке рюкзака идет четкая сортировка - это я убираю в двойную герму, до вечера (в целях экономии веса для сплава мы взяли не толстые большие гермомешки на весь рюкзак, а тонкие силиконовые, подходящие больше для горных походов, чем для водных, но для продуктов и спальных вещей такие тонкие гермы были двойными), это нужно будет достать в обед, а значит поедет сверху, в одинарной герме. Рыболовное - в карман рюкзака. А посадочные места мы делаем по схеме, придуманной нами в Якутии: верхний клапан рюкзака, набитый мягким, отстегивается от рюкзака совсем и становится сидушкой: привязывается на место посадки, то есть на корму. И больше не отвязывается до антистапеля. Поскольку клапан на молнии, он становится доступным местом : каждое утро туда убирается, а каждый вечер достается маленькая герма с вещами, которые должны быть всегда под рукой: теплая флиска и мембранная куртка на случай дождя. В сидушке они оказываются... ну не то, чтобы под рукой,...

одним словом и сидеть удобно, и вещи доступны.

Рюкзаки мы приноровились привязывать к раме родными рюкзачными стяжками и стропами, не используя для этого дополнительную веревку.

Всё. Собраны.

Волнуясь, аккуратно садимся на поскрипывающую посудинку и отчаливаем. Пора оттолкнуться от берега своими салютовскими разборными веслами с отпиленной одной лопаткой, и заглушенными с открытого конца Т-шкой, обычной для катамаранных весел. Высота наших весел около 150 см. С учетом низкой посадки этого достаточно. С Маринкой мы всегда брали только лопасти, а палку находили на месте. Но в обоих якутских походах мы строились в тайге, а теперь - в тундре. Разница ощутимая.

Итак, плывём.

Все ближе гора по имени Чаучеч`ел - гора, обрамленная в самой верхней части склонов каймой снежных карнизов, которые смотрятся сплошной белой опояской. Единым белым снежным ободком нескольких вершин этой немаленькой горы. Вчера чукчи нам рассказали, что Чаучеч`ел - 'то узкая женская повязка на голову, ремешок, не дающий волосам рассыпаться. Что ж, похоже! Надо же, образное народное воображение - назвать гору женским головным ремешком!

Река несет, воды хватает, проводок нет. На широком месте, где не нужен маневр, позволяю себе отвлечься от весла. Прямо на плаву успеваю снарядить спиннинг катушкой, леской, поводком и блесной. Кидать с воды пока некуда - гладкая струя без выраженных хариусных мест. Подождем более характерного места.

Через некоторое небольшое время останавливаемся на небольшой косе - поддуть баллоны, а Викторычу - снарядить спиннинг. Ему нужно перемотать на катушку леску, а это удобней делать на берегу. Что ж. Иногда хорошо, что некоторые вещи у меня сделаны заранее. Пока Олег ваяет снасть, у меня на песке уже прыгают пять хариусов средней величины. Викторыч изо всех сил сдерживает досаду, а мне становится ясно - рядом тоже азартный рыбак, и ревность в этом смысле неизбежна.

Напарник вытаскивает двух, и уже ясно, что это нам много и за один присест все не съесть. Мы плывем дальше.

На обеде ходим босиком - сушим сопревшие в сапогах ноги в раскаленном (! Неужели это Чукотка?!) песке.

Варим правильную уху - то есть 5 минут кипит сначала приправа в солёной воде, а потом ещё на пять минут забрасывается рыба.

Семь рыбёх чистятся быстро. По три с половиной тушки на брата и сестру - это много.

Я со своей справляюсь с трудом.

Викторыч не осилил. Говорила ему - не лови, не жадничай, не губи души, выбросить не позволю! Но нет, не выбросил, убрал в кухню, едет рыба в мисочке до ужина, холодная вечером будет еще вкусней.

На изгибе долины где-то справа в разбоях впадают Куйвирыннэт и Кэнылин. Наш Кальараваам становится полноводней.

Впереди в тундре виден балок. Чукчи говорили нам про него. Идем посмотреть, заодно размять ноги. Ну что ж - балок как балок, щелястый, разбитый, без печки и нар, но от жестокой непогоды укрыться можно. На стене надпись черным маркером

"Капасёв - 26.07.07". По известным следам идем.

На сплаве потихоньку пытаюсь рассказать-объяснить Викторычу идеологию легкоходства: носить поменьше, успевать побольше.
Меньше вещей - меньше якорей.

Но понимаю, что все равно должна присутствовать и собственная замотивированность на движение. Продолжение той идеи, что я излагала вчера утром, 12 июля.

Снисходительно косится и молчит. Человек, привыкший ходить с запасом надёжности, не понимает, что у него двойной, если не тройной запас, который становится якорем. Становится якорем и отсутствие собственной цели.

Не понимает напарник, что я из него душу выну, да и из себя тоже, ради того, для чего проделан весь этот путь - ради хребта Пекульней. Но если будем продолжать двигаться в таком темпе - не успеем на хребет и всё будет напрасно. Время неумолимо, хоть умри! И я кожей чувствую, как оно тает.

За день прошли всего 32 км - причём не по прямой, а по треку. Рассчитывая маршрут, я закладывала пятьдесят!

Зачалились для стоянки на галечнике, который ровной линией граничит с моей любимой тундровой подстилкой - сплошной ковер сплетенных растений. Босиком ходить не то что можно - НУЖНО! Но только в толстых носках, иначе сожрут!
Комаров - тьма. Но упрямый турист упрямо палит на улице сухие ветки. Жарим оленьи кишки - угощение чукчей. Звучит не очень, но угощение на славу: нанизываешь кусочек на палку, греешь над огнем, жир в колбаске подтапливается, она сгибается, подрумянивается. Кусаешь - а под упругой пленкой на язык тебе брызжет растопленный олений жир.

Сочно. Смаково.

Понимают же толк в деликатесах тундровые жители!

Закат при ясном небе обещает быть долгим - горы низкие, солнышко едва коснется их, и опять на подъем.

Сегодня было жарко.

Пожалуй, Чукотка удивляет. И тепло здесь, и цветисто. Наверное, может быть и сурово. И будет ещё. Но пока нас балуют.

Вечером ветра нет, затишье. Комаров полно, воздух аж звенит. Выйти из палатки лишний раз - мучение: сначала нужно потерпеть их неделикатность и назойливость, а потом, по возвращении, нужно перехлопать внутри всех комаров, запущенных тобой при выходе, и занесенных на спине при входе.

Мы сегодня миновали 300-метровую отметку высоты, и лесная зона не заставила себя ждать. Первые же приличные кусты ивы были назначены строевым корабельным лесом и подверглись нападению. Итог - 8 почти прямых веток.

Приматывать к продолинам спиленную на сплаве иву будем утром - вечером нет уже ни желания, ни сил.

14 Июля.

Утром сборы очень шустрые. Олег делает всё быстро и чётко. Можем же!

Приматываем к продолинам иву. Жердей длиной два метра нам не найти, поэтому берем две более-менее толстые и ровные ветки с сучьями, накладываем их друг на друга валетом, ветками встречь, и отдельной стропой скручиваем-обкручиваем вокруг, получая относительно ровную, гибкую и условно крепкую жердь. Её мы приматываем прямо к продолине, минуя петли баллона. Укосину делаем из самой длинной целой и самой ровной ветки, прикручиваем скрутками. Такова специфика тундровой жизни - приспосабливаешься, а что делать! Теперь рама становится надёжней, и я не буду хвататься за сердце при каждом хрусте.

Днем пасмурно и ветрено, но хариус ловится. Наловили много - на сагудай пойдут тушки. Уху сделаем из голов и хвостов.

Обедаем на песчаном пляже рядом с большой чозенией. Удивительно - деревьев еще не было, эта первая, и сразу огромная.

С воды она смотрится завораживающе: пляж, затем откос, и она, плакучая, на самом краю. Тонкие ветки висят, как нити, колышутся на ветру.

В зарослях ивы Олег находит гигантское перо. Хищник обронил, точно. Это перо долго будет путешествовать с нами, и даже встретит нас после горного кольца на Пекульней.

Вечером встаём на изумительной полочке из настоящего тундрового ковра. Такой плотный ковёр бывает не везде, но нам пока везёт.

Сегодня было жарко, вечер тоже теплый. Перевод нами времени на два часа вперед дает возможность не только вставать утром по теньку, но и вечерять еще при солнышке. В итоге можно помыться, пока еще тепло. Дров здесь хватает, густой ольховый кустарник уже сильно выше роста. С помощью найденной ещё на трассе проволоки Олег делает треногу. Котелочек подвешивается на проволочный крючок. Трехлитровый котелок пока не занят сагудаем. Грею в нем кипяток, и в большой герме устраиваю смеситель - смешиваю горячую и холодную воду. Кто знает, удастся ли помыться в грядущие дни.

После мытья и ужина делаю сагудай.

Тушки режу кусками, мелко крошу одну луковицу, развожу уксус примерно до 9%. В котелке пересыпаю слоями рыбу и лук, соль и специи туда же, заливаю уксусом, и под гнёт - чистый камень из реки. Утром не то что будет готов, но самые мелкие кусочки и тонкие брюшка промаринуются, есть будет можно.

Сегодня прошли около 50 км по треку. Неплохо. Бодро встали, бодро собрались. Вот и результат.

Стоим недалеко от впадения долины Юрумкувеема, на траверсе знаменитого озера Эльгыгытгын. До него около 70 км на запад.

Сегодня прошли слияние с Малым Пыкарваамом, сами ненадолго став им. Затем через 10 км прошли слияние с Большим Пыкарваамом. По нему, по Большому Пыкарвааму, мы и должны были прийти в этот район по варианту "оптимист".

Под именем Большого Пыкарваама должны пройти 40 км, и станем Юрумкувеемом, после слияния с ним. До Юрумкувеема нам осталось 4 км.

Неужели это Чукотка?

Быстрый ответ