Хабарово (Ненецкий автономный округ)

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1

Сообщение Саша » 11 мар 2017, 02:27 » #1722396

Хабарово (Ненецкий автономный округ)

Хабарово (Никольский) — упразднённый посёлок в Ненецком автономном округе России.
Население - 0

Посёлок Хабарово (Никольский) располагался на Югорском полуострове у подножья сопки Хабарихи, в месте впадения реки Малый Ою в пролив Югорский Шар



Снимок с немецкого разведчика
20.08.1943 Посёлок был сфотографирован разведчиками Люфтваффе

Хабарово-НАО-немецкие-карты---2.jpg


Хабарово-НАО-немецкие-карты.jpg
Аватара пользователя

Саша
Мудрец

 
Сообщения: 97073
Стаж: 17 лет 10 месяцев 3 дня
Откуда: город Архангелов
Благодарил (а): 121939 раз.
Поблагодарили: 27767 раз.

Сообщение Саша » 11 мар 2017, 02:28 » #1722397

«Самодийский дневник» (1929-1930/2016) – документальный фильм Д.В. Арзютова, основанный на документальной хронике советских этнографов Г.Н. и Е.Д. Прокофьевой, снятый у ненцев Большеземельской тундры.

phpBB [video]
Аватара пользователя

Саша
Мудрец

 
Сообщения: 97073
Стаж: 17 лет 10 месяцев 3 дня
Откуда: город Архангелов
Благодарил (а): 121939 раз.
Поблагодарили: 27767 раз.

Сообщение Саша » 11 мар 2017, 02:31 » #1722398

СЕЛО ХАБАРОВО (НИКОЛЬСКОЕ) В ПРОЛИВЕ ЮГОРСКИЙ ШАР

Село Хабарово расположено в проливе Югорский шар, неподалеку от устья реки Великой (Большая Ою). До 1893 года оно звалось поселком Никольское.

17082B96BA6F-55.jpg
17082B96BA6F-55.jpg (39.16 КБ) Просмотров: 2051


33712990010F-55.jpg
33712990010F-55.jpg (73.79 КБ) Просмотров: 2051



Югорский шар, пролив между островом Вайгач и материком, соединяющий Баренцево и Карское моря, осваивался русскими с XVI века. В короткие летние месяцы они ходили для промыслов в район Югорского шара и на Вайгач и далее через пролив – в Обскую губу и Мангазею. В самой узкой части пролива, в месте переправы на Вайгач, в XVI веке было основано промысловое становище Хабарово.

В зимнее время на Югорском полуострове никто из русских промысловиков постоянно не проживал, а ненцы кочевали по тундре. Промышленники и торговцы съезжались туда в начале мая. Часть из них оставалась на промысел в районе Шара, а часть переправлялась по льду через пролив на Вайгач и возвращалась обратно в начале июня, пока лед в проливе не начинал таять.

Все вынуждены были оставаться в становище до сентября-октября, пока не замерзали реки, и не появлялась возможность по зимнему пути вернуться в свои селения. В течение 4-5 месяцев на Югорском шаре и вблизи него проживало 200-250 человек. Хабарово служило также перевалочной базой для арктических экспедиций.

http://www.sevprostor.ru/poleznoe-interesnoe/arctic/930-selo-habarovo-nikol-skoe-v-prolive-jugorskij-shar.html
Аватара пользователя

Саша
Мудрец

 
Сообщения: 97073
Стаж: 17 лет 10 месяцев 3 дня
Откуда: город Архангелов
Благодарил (а): 121939 раз.
Поблагодарили: 27767 раз.

Сообщение Саша » 11 мар 2017, 02:34 » #1722399

ОТКУДА ПОШЛО НАЗВАНИЕ "ХАБАРОВО"

В энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона указано, что "Хабарово (Никольское) — погост Архангельской губернии, Печорского уезда, в проливе Югорском шаре, при устье реки Никольской, у подошвы сопки Хабарихи, защищающей это селение от непогоды... Это самое северное поселение на материке Архангельской губернии".

Хабариха - знакомое слово, в Республике Коми, Усть-Цилемском р-не, у реки Печора, есть село под таким названием.

Название, якобы, связано с др.-рус. личным именем Хабар, -иха – топонимообразующий суффикс. Но Хабариха из ненец. Хаберъяха «главная, река», «основной рукав р. Печора» (А.П. Афанасьев. Топонимия Республики Коми. Словарь-справочник. Сыктывкар: Коми книжное издательство, 1996)

Соответственно, можно предположить, что Хабарово - это русифицированное Хаберъяха. А Хаберъяха - это большая река. В самом деле, Хабарово находится неподалеку от реки Великой. Отсюда и ненецкое название "селение у большой реки".

"Никольским" Хабарово стали называть после 1891 года, когда приход в Хабарово был закрыт, а вместо него учрежден монашеский Никольский скит, который причислили к Веркольскому монастырю. Ну а после революции, судя по всему, старое название вернули.

ХАБАРОВО ДО НАЧАЛА ХХ ВЕКА
В середине XIX века в Хабарово пустозерские промышленники поставили деревянную часовню во имя святителя Николая Чудотворца. В 1885 году иркутский купец Александр Михайлович Сибиряков с разрешения епархиального начальства построил на Югорском шаре церковь и пожертвовал капитал в 10 000 рублей, чтобы на проценты с него содержать причт из священника и псаломщика.

Церковь в Хабарово, рисунок А.Борисова

E313A54F432C-118.jpg
E313A54F432C-118.jpg (34.99 КБ) Просмотров: 2050


В 1886 году приход был открыт «в целях удовлетворения церковно-религиозных потребностей русских промышленников и духовного воздействия на язычников-самоедов». Самоеды через Хабарово отправлялись на Вайгач, где было средоточие языческого культа, так там находился идол «амалго», которому они особо поклонялись.

Священник Платон Кулаков и псаломщик Чупров на пароходе приехали в становище в июле 1888 года и пробыли там до сентября, но от дальнейших поездок на Югорский шар они отказались.
Священник в своем рапорте благочинному писал: «…там, где природный самоедин, привыкший к бурям и холодам, по суровости климата и дикой местности не может жить зимой, то может ли жить причт». Других священников, желающих служить на Югорском шаре, не нашлось. Поэтому в 1891 году приход в Хабарово был закрыт, а вместо него учрежден монашеский Никольский скит, который причислили к Веркольскому монастырю.

22 февраля 1890 года на Югорский шар через Пустозерск из Верколы отправились четверо монахов и трое послушников. Вслед за братией выехал сам настоятель монастыря игумен Виталий, чтобы помочь монахам обустроиться на месте. С большими трудностями миссионеры добрались до места лишь 30 мая.

Богослужения монахи проводили по строгому скитскому уставу. В свободное время монахи занимались рукоделием и хозяйственными делами.

18 августа на пароходе игумен Виталий покинул скит, оставив монахов зимовать одних. До следующей весны никакой связи с ними не было. В марте 1891 года на Югорский шар был отравлен иеромонах Анания. Он благополучно добрался до скита и застал там страшную картину. Из зимовавших в становище семи насельников обители в живых остались лишь трое. Но и они были настолько слабы, что даже не могли похоронить умерших, а просто положили их в часовню.

Вскоре в скит прибыли первые промышленники и выкопали могилы. Во время похорон умерли еще двое монахов. Все шестеро умерли от цинги. В живых остался лишь послушник Николай Гороховский.

После произошедшей трагедии Веркольский монастырь отказался направлять монахов на Югорский шар. В 1896 г. Николо-Успенский мужской скит на Югорском шаре был упразднен, и скитской храм приписан к Тельвисочной церкви. Капитал Сибирякова был передан в Архангельскую духовную консисторию. Командируемые из Тельвиски миссионеры довольно успешно справлялись со своей задачей. Для них пребывание в этой суровой местности и дальние переезды по тундре были привычным делом.

Югорский шар, Хабарово
0CDE475C8B78-55.jpg
0CDE475C8B78-55.jpg (39.68 КБ) Просмотров: 2050


Сказочные северные облака
C41B9260A181-55.jpg
C41B9260A181-55.jpg (52.08 КБ) Просмотров: 2050


В конце ХIХ века ненцев начали вытеснять из тундры энергичные и хитрые коми-оленеводы (зыряне). Кроме того многие самоеды-оленеводы потеряли своих оленей из-за эпидемических заболеваний. В связи с этим многие самоеды вынуждены были искать себе новые занятия – большая часть разорившихся оленеводов шла в батраки, но некоторые, не забывшие занятий предков, переселились на острова Северного Ледовитого океана с целью промысла. Заинтересована в заселении этих территорий была и власть – архангельские губернаторы, в чьей юрисдикции были эти земли, активно содействовали колонизации Новой Земли, Колгуева и Вайгача.

В конце XIX – начале ХХ века на Вайгаче впервые появляется постоянное население: небольшие группы самоедов по 20–30 человек зимовали на острове, промышляя по заказу богатых пустозерских крестьян белых медведей, песцов и морзверя.

Жизнь на острове всегда была экстремальной – жестокие погодные условия, отсутствие оленей (ездили на собаках), недостаток топлива, неудачный промысел ставили вайгачских самоедов на грань выживания. Связь с миром очень зыбкой и ненадежной – ежегодно дважды в навигацию в бухту Варнека приходили пароходы мурманской линии, на которые грузили медвежьи шкуры, тюленьи шкуры, ворвань, соленую рыбу. Надеяться местные жители могли только на себя, свою удачу в промыслах.

В связи с тем, что Югорский полуостров находится напротив Вайгача, а до него по морю надо пройти всего около четырех километров, что даже на гребной лодке не составляет проблемы, поэтому, промышляя на Вайгаче зимой, на лето самоеды уходили на материк, в село Хабарово (Никольское).

Хабарово в тот период представляло собою сборный пункт, куда самоеды свозили все, что напромышляли в течение зимы. Весь промысел сдавался скупщикам, которые снабжали в свою очередь самоедов жизненными припасами и посредством водки и невероятно наглого обмана обирали все, что только можно вырвать от пьяного и доверчивого самоеда.

Село Хабарово — единственное постоянное селение, имеющееся тогда в Югорском Шаре и то больше летом. В нем располагалась церковь, несколько изб. Летом сюда приезжал священник, пустозерские скупщики, собирались самоеды.

Также эти места активно посещали путешественники. Об этом селе можно найти упоминания в материалах почти всех экспедиций, начиная с XVII века. Поселок повидал и Седова, и Нансена, и Норденшельда, и Толля, и других славных полярных исследователей.

http://www.sevprostor.ru/poleznoe-interesnoe/arctic/930-selo-habarovo-nikol-skoe-v-prolive-jugorskij-shar.html
Аватара пользователя

Саша
Мудрец

 
Сообщения: 97073
Стаж: 17 лет 10 месяцев 3 дня
Откуда: город Архангелов
Благодарил (а): 121939 раз.
Поблагодарили: 27767 раз.

Сообщение Саша » 11 мар 2017, 02:59 » #1722401

Хабарово

Старинное поморское селение Хабарово в проливе Югорский Шар, в 1934 году превращённое в исправительно-трудовой лагерь. Еще в начале XX века здесь находился старообрядческий скит; позднее в Хабарово обосновались торговая фактория купца Сибирякова и норвежский склад. Об этом селе можно найти упоминания в материалах почти всех экспедиций, начиная с XVII века (в том числе путешествия Ф.Нансена на «Фраме»). Этот поселочек был перевальным пунктом многих экспедиций. Он повидал и Седова, и Нансена, и Норденшельда, и Толля, и других славных полярных исследователей.

В 1930 году, по воспоминаниям велопутешественника Глеба Травина, Хабарово было единственным поселением на всём Югорском полуострове. Тут находились фактория Госторга, склад, несколько избушек и часовня. На зиму в Хабарове оставались только сторож да пекарь. Пекарня работала круглый год, снабжая сухарями и мороженым хлебом население Большеземельской тундры. В 1932 году в Хабарово совершил аварийную посадку экипаж авиатора Бруно Фариха, ориентировавшийся при посадке на крест поселковой церкви.

С 1933 года геологами Вайгачской экспедиции под руководством В. П. Виттенбурга велась разведка в районе Амдермы и Хабарово. Первые анализы показали, что в районе Амдермы находятся крупнейшие в СССР залежи плавикового шпата с запасами 3 000 000 тонн. Тогда было принято решение о строительстве на берегу пролива Югорский Шар морского порта для выхода воркутинских углей в Арктику. Строительство и оборудование пристани в становище Хабарово к навигации 1934 года взял на себя начальник Вайгачской экспедиции ОГПУ А.Ф.Дицкалн. Вскоре после этого в Хабарово начали строить также и узкоколейную железную дорогу, а в 1939 году приступила к работе новая полярная станция.

В 1941-1944 годах регион представлял собой особую стратегическую ценность. 17 августа 1942 года неподалёку от Хабарово у острова Матвеев немецкая подводная лодка атаковала два буксирных парахода с баржами, на которых находились заключенне лагерей "Норильстроя", направляющиеся на работу на объект (немцы приняли их за солдат). Из 328 человек, находившихся на судах уничтоженного каравана, 305 либо утонули, либо погибли в ходе артиллерийского обстрела. В августе 1944 года неподалёку от Хабарово был подбит крупный параход "Марина Раскова".

В 1947 году посёлок Хабарово, в силу близкого расположения к Салехарду, имел отношение к стройке под №501 МВД – так называлось строительство участка северной железной дороги протяжённостью 700 километров – от Салехарда до реки Пур. С 1951 году в 10 километрах от посёлка была создана полярная станция "Белый нос", на которой велись метеорологические и гидрологические наблюдения. Сейчас это единственное место на берегу, в котором живут люди - 4 человека.

От самого Хабарово осталось немного – несколько строений, сараи с большими проемами, как под огромные окна, заборы и остатки лагеря ГУЛАГа: колючая проволока на покосившихся столбах, колченогие вышки, пара бараков. По словам капитана теплохода «Амур-2520» Н.В. Маркова, "Поселок Хабарово, видно, был когда-то большим. В 90-е годы все забросили: дома, технику. Полярные станции позакрывали. Лишь одна — на выходе из Югорского Шара — вроде функционирует".

2010-03-12.jpg
2010-03-12.jpg (87.38 КБ) Просмотров: 2049


2010-03-15.jpg
2010-03-15.jpg (72.99 КБ) Просмотров: 2049


65006982.jpg
65006982.jpg (23.6 КБ) Просмотров: 2049


aafeb9f2fc66.jpg
aafeb9f2fc66.jpg (31.12 КБ) Просмотров: 2049
Аватара пользователя

Саша
Мудрец

 
Сообщения: 97073
Стаж: 17 лет 10 месяцев 3 дня
Откуда: город Архангелов
Благодарил (а): 121939 раз.
Поблагодарили: 27767 раз.

Сообщение Саша » 11 мар 2017, 03:08 » #1722402

Глава 17 из книги М. Н. Петрусевич ВОСПОМИНАНИЯ ГЕОЛОГА О ПРОЙДЕННОМ ПУТИ ЖИЗНИ (М. 2003)

(в книге немало фотографий авиа-техники использовавшейся в 30е-40е годы для геологической аэрофотосъемки. Автор - один из пионеров геологической аэрофотосъемки в СССР).

М.Н. Петрусевич. начальник производственного отдела
Главного аэрогеологического Управления Комитета
по делам геологии при СНК СССР

M_N_Petrusevich.jpg
M_N_Petrusevich.jpg (12.26 КБ) Просмотров: 2049


1941-1942 годы. Война. Полярная экспедиция особого назначения Бампроекта (Побережье Баренцева моря. Югорский полуостров)

К началу июня 1941 г. наша ленинградская геологическая группа закончила камеральные работы и усиленно начала готовиться к отъезду на полевые работы в Забайкалье на отдельные участки территории изысканий БАМа.

Начали готовиться к отъезду и мы с Милой. Наша дача на Правде, в основном, уже была построена, и мы предполагали перевезти туда наших ребят с няней, а также тетю Нину с ее помощницей по дому Марфушей, а самим — выехать прямо из Москвы на полевые работы в экспедицию.

К 15 июня с двумя детьми и двумя чемоданами нужных для них и для нас вещей мы приехали в Москву, а затем и на дачу, куда перевезли и нашу тетушку. Все устроилось хорошо — так, как мы и планировали. В дни пребывания в Москве я сдавал отчетные материалы по нашим камеральным работам и участвовал в работах нашего Бюро, решая организационные дела, связанные с проведением предстоящих полевых работ на БАМе.

Но вот, как гром с ясного неба, 22 июня днем, будучи в Москве, я по радио услышал выступление Молотова, который сообщил всем гражданам Советского Союза о нападении на нашу страну гитлеровской армии и тем самым о начале войны с Германией. В последующие дни начали поступать сводки о быстром продвижении немецких дивизий вглубь нашей территории по всей нашей западной границе с севера на юг, и мощных бомбардировках с воздуха наших городов и промышленных объектов.

В начале июля начались налеты немецких самолетов на Москву и в ряде мест бомбами были нанесены разрушения и появились первые жертвы. Один из первых таких налетов застал меня и Милу у Красных ворот — на пути из Бампроекта на Ярославский вокзал. По тревоге все бросились спасаться в метро "Красные ворота". Быстро образовалась пробка и, боясь быть раздавленными, мы остались на улице в ближайшем сквере напротив здания НКПС, где просидели минут тридцать до отбоя. В это время по летевшим высоко в небе немецким самолетам производилась интенсивная стрельба зенитной артиллерией, расположенной близко от нас, по—видимому, в районе Сокольников. Над городом в ряде мест в небо были подняты аэростаты. Открылись бобмоубежища.

На пятый день после начала войны у нас в Бампроекте вышел приказ об отмене наших работ на БАМе, а еще через несколько дней нас — руководителей нашего Бюро и, в том числе, меня и начальников экспедиций — собрали в кабинете начальника Бамтранспроекта НКВД (куда еще в 1939 году нас передали из НКПС) генерала Ф.А.Гвоздецкого, который объявил нам приказ приблизительно следующего содержания:"В соответствии с Постановлением Совета Обороны СССР все мы направляемся на выполнение оборонных заданий на несколько важнейших объектов военного стратегического строительства. Руководство нашего Бюро аэрофотосъемочных работ, а также основной инженерно— технический персонал наших трех экспедиций (Олекминской, Витимской и Байкальской), исключая женщин, должны организовать и провести скоростными методами весь комплекс изысканий в Заполярье для обеспечения намечающегося строительства железной дороги от города Воркута на север до пролива "Югорский Шар" в районе селения Хабарово — протяженностью около 400 км – см. карту фиг. 17.0.

Фиг.17.0. Полярная геолого-изысательская экспедиция БАМпроекта особого
назначения 1941-1942 годы. Побережье Баренцева моря. Югорский
полуостров

01.jpg


http://www.polarpost.ru/forum/viewtopic.php?p=22459
Аватара пользователя

Саша
Мудрец

 
Сообщения: 97073
Стаж: 17 лет 10 месяцев 3 дня
Откуда: город Архангелов
Благодарил (а): 121939 раз.
Поблагодарили: 27767 раз.

Сообщение Саша » 11 мар 2017, 03:11 » #1722403

Одновременно с этим на побережье Баренцова моря, теми же скоростными методами, должны быть произведены изыскания для проектирования и строительства морского порта по приему крупнотоннажных кораблей.

Кроме того, должны быть проведены изыскания для проектирования и строительства железной дороги от г.Воркута на восток через Уральский хребет к поселку Салехард, расположенному у устья реки Обь перед впадением ее в залив "Обская губа", где также предусмотрены изыскания для постройки морского порта".

Для выполнения указанных работ на базе нашего Бюро Аэрофотосъемочных работ и трех наших экспедиций была организована "Полярная экспедиция особого назначения" с местоположением основной базы в Воркуте, а второй (ее северной базы) — на побережье пролива "Югорский Шар". Я был назначен главным геологом северного участка Полярной экспедиции с местом базирования в поселке Хабарово на побережье Баренцева моря, у западного входа в пролив "Югорский Шар". В моей группе, уже в Москве, было организовано четыре геологических партий, куда в качестве начальников партий были назначены П.И.Прокофьев, Л.Н.Туголесов, Е.Поляков, А.Дмитриев — все опытные геологи, работавшие начальниками партий в наших экспедициях на БАМе. Кроме них был назначен ряд инженеров—геологов и техников—геологов, а также ряд радистов, переданных в отдельные партии.

В состав Полярной экспедиции вошел весь наш аэрофотосъемочный отряд в составе трех экипажей, а также наша стереофотосъемочная группа вместе с ее руководителем Б.Н.Алексеевым, которые должны были базироваться в Воркуте. На все сборы нам было дано несколько дней и о поездке в Ленинград не могло быть и речи, и поэтому Мила с ребятами пока вынуждена была остаться на даче на Правде. Шестого июля мы с группой сотрудников в двадцать шесть человек нашей экспедиции выехали поездом в г.Киров, откуда в день прибытия — восьмого июля уже вечером выехали в г.Котлас. Девятого июля вечером на пароходе по реке Вычегда добрались до пристани села Айкино, откуда четырнадцатого июля вечером на товарном рабочем поезде доехали до города "Кожва", расположенного на берегу реки Печора, в ее среднем течении (см. карту фиг. 17.0). Семнадцатого июля погрузились на пароход вниз по Печоре, а затем по ее правому притоку — реке Уса — доплыли до г.Абезь — конечную южную точку предстоящих работ нашей экспедиции. Здесь мне пришлось задержаться до 27 июля. Основная группа моих сотрудников, направляемых на северный участок, самолетом вылетела в Нарьян—Мар (порт в устье р.Печора), откуда их перебросили последним пароходом (идущим в Игарку на Енисее) в поселок Амдерму на берегу моря в проливе "Югорский Шар", т.е. в место наших работ.

24 июля на совещании с руководством экспедиции был решен вопрос о моем вылете в Нарьян—Мар, где мне нужно было организовать переброску людей и наших экспедиционных грузов в район села Хабарово на побережье Баренцева моря, недалеко от поселка Амдерма. В Нарьян—Мар я вылетел 27 июля вечером, но из—за плохой погоды мы задержались в Кожве, откуда только 29 июля удалось вылететь в Нарьян—Мар. Полет продолжался 2 часа 40 минут и проходил над сплошной тайгой, а далее на север — над окружающей Нарьян—Мар лесотундрой. Нарьян—Мар — небольшой город, состоящий из нескольких улиц с деревянными рублеными одно—, двухи трехэтажными домами, вырос в устье Печоры, как порт для обслуживания лесной и рыбной промышленности. В городе построен рыбоперерабатывающий завод и лесопильный комбинат для переработки на экспорт большого количества леса, поступающего из крупных леспромхозов, расположенных на обширной территории бассейна р.Печоры.

Находясь в Нарьян—Маре, мы уже попали в Заполярье, — где в это время круглые сутки светило солнце —"днем" очень тепло, но в "ночные" часы довольно холодно и нужно надевать ватник — солнце хотя и светило, но было низко над горизонтом и поэтому совсем не грело. По прибытии в Нарьян—Мар меня поселили, в ожидании поступления наших грузов и людей — в квартире Богина, начальника отдела "Воркутастроя".

В порту стояли на приколе наши лесовозы, остерегающиеся выйти в море из—за угрозы быть потопленными немецкими рейдерами и подводными лодками, уже появившимися в Баренцевом море.

По приезде в Нарьян—Мар я установил, что никаких грузов для нашей экспедиции до сих пор не поступило. Нам же необходимо получить и отправить в Хабарово на пароходе полевое снаряжение, буровое оборудование и продовольствие, а также строительные материалы для постройки базы.

Находясь в Нарьян—Маре, я в течение почти трех недель, несмотря на многочисленные запросы в Бампроект и, в том числе, начальнику нашей экспедиции Червякову, не мог установить, когда и какие грузы отправлены. Также никак не могли получить денег на оплату пиломатериалов, заказанных заводу в Нарьян—Маре. 17 августа я переехал жить от Богина в гостиницу. 18 августа получил телеграмму от Милы из Томска, куда она с детьми эвакуировалась, со многими семьями сотрудников Бампроекта, из Москвы специальным поездом. Сразу же выслал Миле деньги и послал письмо. Также послал Червякову телеграмму с просьбой перевести в Томск на имя Милы 2000 рублей причитающейся мне зарплаты. И только 21 августа получил первую телеграмму от Червякова с сообщением о направленных нам грузах и переводе денег. Оформил получение кирпича и 200 кубических метров пиломатериалов. Начали поступать наши грузы из Кожвы, которые я перевез на хранение в порт. 15 августа выяснилось, что в Хабарово из Архангельска прибыло необходимое для нас буровое оборудование и часть полевого снаряжения и продовольствия.

Одновременно я узнал, что 17 августа в Хабарово отправляется военный моторный бот. Поэтому я решил больше не ждать и выехать на этом катере в Хабарово. И вот 17 августа, выйдя на этом катере из устья Печоры в открытое море, мы сразу попали в шторм и наш катер начало бросать с волны на волну так, что находиться на палубе было невозможно — ее все время заливали волны, поэтому люки нужно было все время держать задраенными, а мы основное время находились в нижнем кубрике.

Особенно сильно нас качало и бросало в волнах, когда по радио мы получали команду выключить дизель и находиться в положении "дрейфа", чтобы появившиеся, по—видимому, вблизи нашего пути немецкие подводные лодки не могли нас запеленговать. Опасность нашего путешествия усугублялась еще и тем, что в это время, в течение всех суток светило солнце и нас можно было в море увидеть как с кораблей, так и с воздуха. На предстоящем нам 450—километровом пути мы останавливались четыре раза, качаясь на волнах по несколько часов, ожидая разрешения по рации на включение нашей машины. Наконец, на четвертый день нашего пути мы благополучно вошли в пролив "Югорский Шар" и высадились у поселка Хабарово, вблизи которого было выбрано место для нашей базы.

Для базы нами были использованы два деревянных одноэтажных дома и большое складское помещение, переданные нам их владельцем — Управлением "Северный морской путь" (Севморпуть) – фиг. 17.1 и 17.2.

Фиг. 17.1. Наш базовый дом в Хабарово на берегу Баренцевого моря в Югорском
проливе.

02.jpg


Фиг. 17.2. Последние отблески солнечного дня в начале долгой полярной ночи на
окнах нашего дома.

03.jpg
Аватара пользователя

Саша
Мудрец

 
Сообщения: 97073
Стаж: 17 лет 10 месяцев 3 дня
Откуда: город Архангелов
Благодарил (а): 121939 раз.
Поблагодарили: 27767 раз.

Сообщение Саша » 11 мар 2017, 03:12 » #1722404

База, на которую мы, наконец, добрались и где нам предстояло зимовать, располагалась среди равнинной каменистой тундры на морском берегу у западного входа в пролив "Югорский Шар". К северу от нас находился остров Вайгач. На участке нашей базы поверхность тундры обрывается к морю почти отвесными скалистыми обрывами, в отдельных местах прерываемые узкими промоинами (фиг. 17.3). Мощные морские волны, с силой разбиваясь о береговые скалы, производят непрерывный шум, особенно усиливающийся в штормовую погоду. Иногда шум морского прибоя перемежается звуками грохочущих ударов, когда на береговые скалы мощные волны поднимают и с огромной силой выбрасывают крупные льдины, плавающие на поверхности полярного моря. Все это мне запомнилось, как одно из первых природных особенностей нашей предстоящей тут жизни, которая началась тут с палаточного экспедиционного городка, так как предназначенные для нас деревянные дома требовали ремонта и подготовки к зимним условиям.

Фиг.17.3. Аэрофотоснимок морского побережья в районе нашей базы (масштаб
аэроснимка 1:40.000).

04.jpg
Аватара пользователя

Саша
Мудрец

 
Сообщения: 97073
Стаж: 17 лет 10 месяцев 3 дня
Откуда: город Архангелов
Благодарил (а): 121939 раз.
Поблагодарили: 27767 раз.

Сообщение Саша » 11 мар 2017, 03:15 » #1722405

Второй особенностью нашей предстоящей жизни и работы, к которой с первого же дня надо было приспосабливаться в это время года — это фактическое отсутствие ночи. В ясные летние дни все 24 часа было светло. В первое время в положенные "ночные часы" мы, чтобы заснуть, покрывали свои небольшие палатки "для затемнения" темной материей или одеялами, но потом мы так уставали, что засыпали и на солнышке, без "затемнения".

В первые же дни моего приезда нужно было очень быстро организовать выход наших геологических партий на участки полевых работ. Надо было использовать каждый рабочий день, а их у нас было чрезвычайно мало, на полевые геолого—съемочные работы в нашем распоряжении было всего 1,5—2 месяца — до первого снега. Наконец, было привезено на нашу базу все необходимое полевое снаряжение и запасы продовольствия.

Не было только необходимого рабочего транспорта, но и с этим препятствием частично на первое время справились. В районе Амдермы и на самом Югорском полуострове в ненецких становищах были наняты около двадцати оленьих упряжек с нартами и каюрами. Каждый из каюров привел еще по несколько запасных рабочих оленей. В отличие от наших оленеводов—эвенков, с которыми мы работали на БАМе, тут в районах Большеземельской тундры для перевозки грузов не только зимой, но и летом, используются легкие нарты, в которые запрягают по четыре сильных оленя. Они довольно быстро передвигаются по равнинной поверхности торфяной и травянистой тундры, сохраняющей мерзлоту на глубине 30—40 сантиметров даже в летние месяцы (фиг. 17.5а и 17.5б).

По моей заявке на нашу базу вскоре прилетел трехместный самолет ПО-2 (фиг. 17.4),

Фиг. 17.4. Самолет ПО-2, используемый нами для аэровизуальных геологических
наблюдений.

05-2.jpg
05-2.jpg (36.81 КБ) Просмотров: 2047


Фиг. 17.5а, 17.5б.Оленьи упряжки. Круглый год - на нартах


06-2.jpg



07-2.jpg
Аватара пользователя

Саша
Мудрец

 
Сообщения: 97073
Стаж: 17 лет 10 месяцев 3 дня
Откуда: город Архангелов
Благодарил (а): 121939 раз.
Поблагодарили: 27767 раз.

Сообщение Саша » 11 мар 2017, 03:20 » #1722406

для которого мы заблаговременно подготовили вблизи нашей базы хорошую взлетно— посадочную полосу, рядом поставили утепленную палатку и завезли горючее. Прибывший в наше распоряжение самолет мы сразу же использовали для аэровизуальных наблюдений на всей северной части района изысканий с целью уточнения будущих работ каждой из четырех наших геологических партий, учитывая при этом выделение наиболее перспективных направлений будущей железнодорожной линии Хабарово—Воркута. Кроме ряда аэровизуальных полетов по всей территории северного района, которые я выделил для себя, я включил в задание для геологов каждой из партий проведение таких же рекогносцировочных аэровизуальных полетов над выделенными для них районами полевых работ.

Все эти работы мы проводили с учетом имеющихся в нашем распоряжении среднемасштабных топографических карт и дальнейшим использованием материалов предстоящей площадной плановой аэрофотосъемки всего района изысканий от Воркуты на юге и до морского побережья Югорского полуострова на севере. В рекогносцировочных аэровизуальных полетах одновременно с нашими геологами принимали участие и инженеры— трассировщики, которые в дальнейшем вместе с нами — геологами участвовали в оценке и выборе отдельных вариантов, а в конечном итоге — выбора наиболее благоприятного основного направления трассы на местности.

В результате своих первых трехчасовых полетов над территорией северной части Югорского полуострова я достаточно ясно представил себе геолого—геоморфологические особенности и разнообразие природных объектов, проявляющихся на поверхности земли и условия их последующего изучения с использованием аэрофотоматериалов. Все это дало мне возможность более обоснованно составлять для наших геологов программу аэровизуальных наблюдений, позволяющую в дальнейшем унифицированно подойти к составлению программы всего комплекса полевых изыскательских работ. При выполнении аэровизуальных полетов мной был разработан образец специального бортового журнала, отражающий различные условия полета, подписываемый как геологом, выполняющим аэровизуальные наблюдения, так и пилотом самолета.

Программой аэровизуальных наблюдений нами предусматривалось получение следующих сведений: а) о строении рельефа и гидрографии, почвенном и растительном покрове исследуемой территории;
б) о расположении и особенностях обнажений горных пород и основных геоструктурных элементах, устанавливаемых и прослеживаемых на поверхности;
в) о степени фотогеничности территории для дешифрирования аэрофотоснимков и определения оптимального масштаба проектируемой аэрофотосъемки;
г) о наилучшей высоте полетов и ширине полосы наилучшего рабочего обзора местности при выполнении задания аэровизуальных наблюдений;
д) о наиболее выгодном времени полетов и расположении аэровизуальных маршрутов и условиях их привязки к естественным ориентирам и к имеющимся топокартам;
е) о наиболее целесообразном расположении последующих наземных маршрутов. Документация всех перечисленных сведений во время полета должна выполняться путем пометок условными знаками на используемых в полете топографических картах, а также краткими записями в полевой книжке. Немедленно после каждого полета все наиболее важные сведения более детально записывались в особый "журнал аэровизуальных наблюдений" (в последующие годы при проведении аэровизуальных наблюдений нами в полете все сведения через микрофон записывались на ленту магнитофона, откуда затем переписывались в журнал).

В полете некоторые наиболее важные объекты и участки местности мы с борта самолета также фотографировали с помощью обычных пленочных фотоаппаратов. Пользуясь полярным летним днем с его почти не заходящим за горизонт солнцем, мы особенно использовали часы его невысокого стояния для аэровизуальных наблюдений — в это время наиболее хорошо выделяются различные мелкие формы рельефа и целый ряд других особенностей тундрового ландшафта. Поэтому при трехчасовом полете мы старались летать в 3—6 часов утра и в 7— 10 часов вечера.

В результате наших полетов мы увидели, что нам предстоит работать на территории безлесной Большеземельской тундры, среди которой в средней части Югорского полуострова с северо—запада на юго—восток протягивается гряда значительных холмистых возвышенностей хребта "Пай—Хой", сложенного терригенными карбонатными породами верхнего палеозоя, выступающими на поверхности в щебнистой форме, покрытой мхами и лишайниками тундры.

Основная же часть территории с поверхности сложена четвертичными ледниковыми моренами и флювиогляциальными отложениями, на которых развиты торфяно—моховая, кочковато—ерниковая, травянисто—осоковая и торфяно—бугристая тундра (фиг. 17.6). На отдельных участках песчаные морские отложения бореальной трансгрессии моря выражены, главным образом, в форме многочисленных песчаных холмов с редкой тундровой растительностью ("ковровая тундра"). На фоне чрезвычайно пестрого тундрового ландшафта всюду хорошо выделяются поросшие ерником и осокой полосы стока, оставляемые аллювиальными песчано—галечными отложениями речных долин реки Каратаиха и ее мелких притоков, протекающих в западной части полуострова с юго—востока на северо—запад и впадающих в морской залив (в Хайдубырскую губу).

На основании наших аэровизуальных исследований по всем четырем геологическим партиям были уточнены программы дальнейших полевых работ. По прибытии на базу каюров—ненцев с оленьими нартовыми упряжками наши геологи начали отправляться на свои участки работ. В эти же дни, пользуясь хорошей съемочной погодой, приступили к аэрофотосъемочным работам прибывшие в Воркуту на гидросамолетах два экипажа наших аэрофотосъемщиков. Через неделю после начала аэрофотосъемочных работ, благодаря оперативности нашей фотолаборатории и фотограмметрической группы во главе с Б.Н.Алексеевым, в наши партии начали поступать комплекты аэрофотоснимков, а в дальнейшем — и фотосхем в масштабе 1:25000 и, как правило, хорошего качества...

...Условия проведения полевых геолого—съемочных работ в Большеземельской тундре достаточно тяжелы, особенно в летние безветренные дни, — большая влажность воздуха при достаточно высокой, до тридцати градусов, температуре очень утомительны сами по себе, но все это усугубляется обилием мошки и комаров, заставляющими быть все время под защитой накомарника и закрывать от них даже руки перчатками. Непрерывный световой день также влияет на нормальный сон.

С питанием мы были в обычных экспедиционных условиях — каши и консервы, но иногда и баловались свежей олениной благодаря нашим каюрам—ненцам, которые сами привыкли только к мясной пище и привели с собой, помимо упряжных нартовых оленей, еще по несколько оленей специально для питания. Кроме оленины нам также привезли из Амдермы свежую рыбу.

О том, что делается на свете и как развиваются дела на фронте, мы имели отрывочные сведения, перехватываемые по радио нашими радистами, и фактически были от всех изолированы. Очень редко из Воркуты нам привозили письма, из которых я узнал, что Мила с ребятами в конце июля была эвакуирована вместе с семьями наших других сотрудников Бампроекта в Томск, где устроилась на частной квартире и работает в нашем Бюро по обработке материалов по нашим бамовским экспедициям. Питаются они очень плохо, получая по карточкам кое—какие продукты в очень малом количестве.

Наши полевые работы по съемке мы закончили в середине сентября и до конца ноября продолжали горно—шурфовочные и буровые работы, а к камеральным работам на нашей базе в Хабарово приступили только в декабре.

За время нашего отсутствия на полевых работах в районе нашей базы произошли большие и неприятные события. На "Белом Мысу" около нашей базы на высоком обрыве к морю возник военный объект — была установлена артиллерийская батарея из дальнебойных пушек для защиты западного входа в пролив "Югорский Шар" от шнырявших в Баренцевом море немецких крейсеров и подводных лодок.

В начале осени в нескольких километрах от нашей базы неожиданно пришли из Архангельска и стали на якорь два наших парохода с заключенными, которых сюда эвакуировали из Беломорского лагеря. С ними привезли строительные материалы и всякое другое имущество и вскоре самими заключенными были построены бараки, окруженные проволочными ограждениями, вышками и прочими атрибутами ГУЛАГа. Всего в этом лагере было около 3000—3500 человек. Как потом было нами установлено, основной контингент заключенных, помимо всякого рода уголовников и действительных преступников, составляли наши солдаты и офицеры, которые воевали в финскую кампанию 1939 года и попали в плен к финнам. После возвращения на родину они были осуждены на 10—15 лет Сталиным,"как изменники Родины"!!!

Потом мы выяснили, что всех этих заключенных, имелось в виду, использовать в качестве рабочей силы при строительстве порта и железной дороги, изыскания для которой мы вели от Хабарова до Воркуты. Но непосредственно с работой заключенных ГУЛАГа мы вплотную познакомились несколько позднее.

Сразу же по возвращении на базу мы приступили к ускоренной обработке наших полевых материалов и, прежде всего, к составлению инженерно—геологических карт по всем конкурирующим вариантам с целью выбора основного направления трассы. С этой целью по всем четырем партиям было проведено повторное инструментальное геологическое дешифрирование аэрофотоснимков, результаты которого переносились на уточненные фотосхемы и поступающие из Воркуты топографические карты масштаба 1:50000, составленные нашей стереофотограмметрической группой.

В итоге, за исключительно короткий срок, были составлены очень хорошие инженерно— геологические карты, обеспечивающие возможность выбора основного направления и составление по нему рабочих материалов для окончательных изысканий и последующих строительных работ. Могу с уверенностью сказать, что все это удалось выполнить за столь короткий срок благодаря своевременному выполнению аэрофотосъемочных работ и методически правильному использованию нами полученных аэрофотоматериалов. Разработанная мной методика использования аэрофотоматериалов и аэровизуальных геологических наблюдений при ж.д. изысканиях, связанных с составлением инженерно— геологических карт и других материалов в условиях тундровых районов Крайнего Севера на примере нашего района кратко была описана в моей книге "Геолого—съемочные и поисковые работы на основе аэрометодов" (Геолтехиздат 1954 г., г.Москва) см. рис.56 на стр.64—66. В сентябре нами было получено указание, что нашей экспедиции поручается проведение всех работ по рабочему проектированию — т.е. окончательные предпостроечные изыскания по выбранному варианту железнодорожной трассы. В связи с этим часть наших геологов вместе с трассировщиками пришлось направить в тундру для выполнения значительного объема работ как по самой трассе, так и для работ по подготовке и эксплуатации выявленных объектов строительных материалов (места заложения балластных и каменных карьеров и т.д.).

Всем направляемым в поле партиям, которым предстояло выполнить горно—буровые и шурфовочные работы, в качестве рабочих выделялись бригады из заключенных ГУЛАГа. При этом мы заявили, что в качестве таких рабочих мы берем людей только из числа осужденных военнопленных солдат и офицеров, но без охраны, без их лагерных "вохр", т.е. на условиях "свободных рабочих" под наше поручительство. Добившись этих условий, мы отобрали в каждую нашу партию по десять человек из числа бывших военных и обеспечили их зимней новой одеждой (полушубки, валенки, телогрейки и т.д.). Наши новые "зимние палатки" оборудовали железными печками и на оленьих нартах уже по снегу отправили разведочные отряды на зимние полевые работы.

Вскоре наступили темные ночи, начались снежные метели, занесло все дороги и тропы. Начались морозы… и наступили очень трудные дни работы в условиях темной полярной зимы.

Весь наш геологический персонал сразу же поставил работающих с нами "заключенных" в положение обычных свободных рабочих — все мы жили, работали и ели вместе, сидели вместе после работы у топившихся печек. Вскоре наши бывшие солдаты и офицеры стали чувствовать себя среди нас людьми как в нравственном, так и в физическом отношении. Между всеми нами сложились очень хорошие отношения и все они со страхом думали о том, что кончатся наши работы и они опять попадут в страшные условия "ГУЛАГа", где над ними в качестве надсмотрщиков опять поставят уголовников и охранников, выбивающих из них все человеческое!!!

Несмотря на очень тяжелые физические условия работы, все рабочие работали очень хорошо и это позволило нам в течение октября и первой половины ноября выполнить почти весь объем работ, обеспечивающих возможность начала строительства ж.д.полотна. В этот период времени мне пришлось значительное время проводить в партиях, куда я впервые в своей жизни передвигался с каюром на собачьих нартах. При этих путешествиях мне пришлось быть во время сильных морозов в брезентовых палатках, где нас спасали от холода меховые (собачьи) спальные мешки, согреваемые только собственным теплом. Вспоминается, как однажды у меня примерзли волосы на голове к брезентовой стенке палат— ки. Очень трудно было работать на морозе, разрывая глубокий снег при проходке разведочных буровых скважин и шурфов при свете коптивших керосиновых фонарей "Летучая мышь".

В ноябре выпало столько много снега, что олени больше не могли добывать себе ягель и вынуждены были уйти в тайгу, а мы без оленьего транспорта должны были тоже свернуть свои работы до весны. Тяжело было всем нам прощаться с нашими рабочими — солдатами и офицерами, которых от нас забрали обратно в лагерь "ГУЛАГа".

Находясь в тундре, все мы очень и очень устали, но основную свою работу выполнили. Особенно утомительна полярная круглосуточная ночь, наступившая у нас с 10 ноября 1941 года, и которая закончится только в первых числах февраля 1942 года.

В последние дни перед возвращением наших разведочных отрядов на базу в Хабарово начались сильные метели, переходившие при очень сильном ветре в пургу, которая срывала наши палатки и при сильном морозе приводила к обмораживанию лица и рук работающих. По возвращении на базу мы продолжали наши камеральные работы по составлению проектных материалов. Длинная полярная ночь, проведенная на берегу полярного моря, навсегда запомнится своей темнотой, шквальными ветрами и снежными буранами, во время которых дойти от нашего жилого барака до рабочего помещения склада, до нашей радиостанции и даже до уборной можно было, только крепко держась за протянутые между этими пунктами веревками.

К январю наши дома занесло снегом на высоту до трех—четырех метров так, что после нескольких дней сильной пурги мы оказались покрытыми снегом до самых крыш и, чтобы выйти наружу для расчистки снега от дверей и окон, вылезали через чердачные окна на крыше. На море часто бушевали штормы и до нас доносился шум мощного морского прибоя. Вестей с "большой земли" почти никаких не получали. Очень скудные сведения о войне нам сообщали только наши радисты, державшие связь с Воркутой. Время тянулось долго и достаточно однообразно.

Скромно встречали Новый 1942 год и только в первых числах февраля, выбравшись на один из высоких холмов вблизи базы, увидели показавшееся на несколько минут над горизонтом наше прекрасное солнце! С этого дня с каждым днем становилось на несколько минут светлее, полярная ночь начала сокращаться и жить становилось веселее. Зато в декабре, и особенно в январе, мы могли часто любоваться прекрасными полярными сияниями в северной части ночного неба. Каждый раз наблюдались различные по окраске и рисунку полярные сияния, заслуживающие кисти умелого художника. В марте в спокойные дни мы на лыжах отправлялись на ледяную поверхность моря, часто покрытую высокими ледяными торосами, а местами — крупными трещинами, выступающими прямолинейными полосами на снежной поверхности моря. Несколько раз около этих трещин видели тюленей, а однажды — и белого медведя.

В марте мне несколько раз нужно было побывать, в пятнадцати километрах от нашей базы, на другой базе нашей экспедиции — на "Белом Мысу", куда я обычно ездил с каюром— ненцем на нартах с собачьей упряжкой.

Однажды я решил поехать на "Белый Мыс" один, надеясь на хорошую, накатанную на твердом снегу, дорогу и хорошую тихую погоду. Каюр подготовил мне нарту, подкормил собак юколой (сухой рыбой) и я пустил своих собак по направлению своего пути. Собаки бодро подхватили нарту и мы быстро покатили. Но проехав около часу, собаки, а их было пять, заволновались и я не успел опомниться, как они повернули нарты в сторону от накатанной дороги и понеслись вместе со мной в тундру — оказывается они увидели песца, перебегавшего дорогу, и пустились его догонять, но через минуту я, чтобы остановить собак, перевернул нарту и собаки должны были остановиться. С трудом я распутал запутавшихся в упряжке собак, установил нарты и вывел собак на дорогу, после чего благополучно доехал до своего места назначения. В дальнейшем я все же предпочитал ездить на собаках вместе с их хозяином — опытным каюром—ненцем.

В начале марта выяснилось, что в связи с изменением обстановки на Северном фронте строительство железной дороги и порта в районе Хабарова консервируется и принимается новый проект строительства железной дороги и порта в устье реки Оби у селения Салехард. Туда же собираются переводить в дальнейшем и лагерь наших заключенных "ГУЛАГа". Одновременно мы узнали, что изыскания на участке Воркута—Салехард будет вести южная группа нашей экспедиции, но уже без предварительной аэрофотосъемки, так как все летчики наших аэрофотосъемочных экипажей выехали в действующую армию в распоряжение Управления дально—бомбардировочной авиации.

С появлением солнца в начале марта мы совершили на два дня очень интересное путешествие через пролив "Югорский Шар" на остров Вайгач в поселок Варнек на нашу полярную метеостанцию, где мы должны были получить метеосводку за 1941—1942 годы, необходимую для нашего отчета. Несмотря на наличие по пути нашего переезда через пролив (на протяжении 6 км) крупных ледяных торосов и различного направления трещин, мы с помощью наших собачек и опытных каюров и туда и обратно добрались довольно успешно. По дороге встретили небольшое лежбище тюленей, расположившихся вдоль открытой трещины.

По приезде на метеостанцию нас очень радушно встретили ее сотрудники—метеорологи и радисты – и рассказали о бывшем у них осенью 1941 года происшествии. Однажды днем, когда было еще светло и море было спокойное, на остров прилетел немецкий гидроплан. Опустившись около станции, он подрулил затем к самому берегу. С самолета вышли три пилота и вошли в помещение станции, где находились два наших радиста. Вежливо поздоровавшись, они подошли к радиопередатчику, отключили его от сети и антенны, осмотрели станцию, угостили радистов хорошими сигаретами, выпили крепкого чая, закусили, а затем забрали с собой основной блок передающей станции, исключающий возможность ее работы. Потом предложили радистам помочь им подкатить к берегу четыре бочки с бензином, который они с помощью резиновой лодки и шланга перелили в баки своего гидроплана.

После этой операции немецкие пилоты вежливо попрощались с нашими радистами (один из летчиков немного говорил по—русски), вырулили в пролив и улетели в западном направлении.

К счастью, на станции был спрятан резервный радиопередатчик и он был вскоре установлен, так что радисты смогли продолжать свою работу.

По возвращении на нашу базу в Хабарово, учитывая сложившуюся обстановку, я договорился с руководством нашей экспедиции, что при первой возможности, по окончании всех камеральных работ, я вылечу в Воркуту, а затем в Томск для продолжения работ по обработке проектных материалов по БАМу. Туда же должны были приехать и геологи моей группы. Осуществить мой отъезд удалось лишь 17 марта 1942 года, когда был получен приказ о моем переводе из Полярной экспедиции в группу основных показателей БАМа, работавшей в то время в г.Томске, где находилась моя семья — Мила с ребятами. По прибытии к нам нашего самолета я вылетел 17 марта в Воркуту, а оттуда через несколько дней — поездом через Котлас доехал до Кирова, где по имеющемуся у меня специальному направлению пересел в курьерский поезд, на котором доехал до Новосибирска. Оттуда сделал последнюю пересадку на поезд, который доставил меня в Томск.

Так закончилась моя Полярная экспедиция на побережье Баренцева моря…
http://www.polarpost.ru/forum/viewtopic.php?p=22459
Аватара пользователя

Саша
Мудрец

 
Сообщения: 97073
Стаж: 17 лет 10 месяцев 3 дня
Откуда: город Архангелов
Благодарил (а): 121939 раз.
Поблагодарили: 27767 раз.

Сообщение Саша » 11 мар 2017, 03:24 » #1722408

Участок железной дороги от пос. Хабарово к мысу Белый Нос. Югорлаг, Строительство №300. 1941–1942. Фото 1991
Ненецкий окружной краеведческий музей

file.jpeg

За это сообщение автора Саша поблагодарил:
G.A.Danilova (11 мар 2017, 21:57)
Рейтинг: 1.3%
 
Аватара пользователя

Саша
Мудрец

 
Сообщения: 97073
Стаж: 17 лет 10 месяцев 3 дня
Откуда: город Архангелов
Благодарил (а): 121939 раз.
Поблагодарили: 27767 раз.



Вернуться в Ненецкий национальный округ

Яндекс.Метрика | Яндекс.Метрика