Пингиша деревня

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1

Сообщение сварной 12 » 14 мар 2018, 16:28 » #1923232

G.A.Danilova
впечатляющая информация.сколько же там осталось из них на кладбище.
сварной 12
Спец 1-го класса

 
Сообщения: 396
Стаж: 8 лет 6 месяцев 20 дней
Благодарил (а): 77 раз.
Поблагодарили: 198 раз.

Сообщение G.A.Danilova » 14 мар 2018, 20:10 » #1923367

сварной 12 писал(а):G.A.Danilova
впечатляющая информация.сколько же там осталось из них на кладбище.


Меня более всего поражает, что в такой глуши поместили более полутысячи человек!!
И всем надо было чем-то питаться...

За это сообщение автора G.A.Danilova поблагодарил:
Саша (14 мар 2018, 20:58)
Рейтинг: 1.3%
 
Аватара пользователя

G.A.Danilova
Мастер - наставник

благодарности: 2
1-й уровень благодарности (Число нагрждений: 2)
 
Сообщения: 1063
Стаж: 9 лет 8 дней
Благодарил (а): 338 раз.
Поблагодарили: 552 раз.

Сообщение Войцех » 08 мар 2021, 14:30 » #2339039

Саша,
Здравствуйте Саша.
Может быть Вам будут интересные воспоминания одной польки, которая со всей семьей (10 человек) была депортирована в Кряныш в 1940 годую Текст на русском языке, 8 страниц в Ворде.
Войцех
г.Гданьск, Польша

За это сообщение автора Войцех поблагодарил:
Саша (09 мар 2021, 08:39)
Рейтинг: 1.3%
 
Войцех
Новичок

 
Сообщения: 14
Стаж: 3 года 20 дней
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 7 раз.

Сообщение Войцех » 08 мар 2021, 14:35 » #2339040

G.A.Danilova » 22.02.2018 17:33 писал(а):А что это был за посёлок ? Кярныш? И какое там озеро, с каким названием7
Трудпоселенцы 30-х годов?
Поляки?
Может, то и другое вместе?
Или послевоенный посёлок, типа лесной подпункт, лесоучасток леспромхозовский
при каком-то лесопункте? Они ведь тоже исчезали и давно исчезли...

Здравствуйте.
Я нашел и перевел на русский язык воспоминания польки, которая со всей семьей (10 человек) была депортирована в Кряныш в 1940 г.

За это сообщение автора Войцех поблагодарил:
Саша (09 мар 2021, 08:39)
Рейтинг: 1.3%
 
Войцех
Новичок

 
Сообщения: 14
Стаж: 3 года 20 дней
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 7 раз.

Сообщение Емчанин » 08 мар 2021, 16:13 » #2339053

Войцех писал(а):Я нашел и перевел на русский язык воспоминания польки, которая со всей семьей (10 человек) была депортирована в Кряныш в 1940 г.

Так выложите здесь на сайте воспоминания.Если конечно это возможно.
СФ 625 Х 6,Ямаха Викинг 4,каракат 4VD
Аватара пользователя

Емчанин
Старейшина

благодарности: 1
1-й уровень благодарности (Число нагрждений: 1)
 
Сообщения: 9149
Стаж: 11 лет 2 месяца 7 дней
Откуда: Емецк,Северодвинск
Благодарил (а): 2146 раз.
Поблагодарили: 2213 раз.

Сообщение Саша » 09 мар 2021, 08:40 » #2339210

Войцех, дам на очень интересно.
Можно в русском и польском варианте.Будем признательны. Если есть фотографии тех лет и сейчас и фотографии воспоминаний. С уважением. Мы собираем по крупицам Историю Севера :thank
Аватара пользователя

Саша
Мудрец

 
Сообщения: 97074
Стаж: 17 лет 10 месяцев 4 дня
Откуда: город Архангелов
Благодарил (а): 121939 раз.
Поблагодарили: 27774 раз.

Сообщение Войцех » 09 мар 2021, 11:28 » #2339240

Саша » 9.03.2021 8:40 писал(а):Войцех, дам на очень интересно.
Можно в русском и польском варианте.Будем признательны. Если есть фотографии тех лет и сейчас и фотографии воспоминаний. С уважением. Мы собираем по крупицам Историю Севера :thank

Воспоминания по польски:
http://www.sybiracy.wckp.lodz.pl/gklauzer.html

Перевод имеет 8 страниц . Я не знаю как приложить к сообщении файл Ворда и поместил его на моем диске в Гугли.
https://drive.google.com/file/d/102mhaS ... sp=sharing

За это сообщение автора Войцех поблагодарили: 2
Емчанин (09 мар 2021, 13:09), Юрий Влад (05 апр 2021, 05:52)
Рейтинг: 2.6%
 
Войцех
Новичок

 
Сообщения: 14
Стаж: 3 года 20 дней
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 7 раз.

Сообщение Войцех » 09 мар 2021, 22:24 » #2339417

Войцех, опубликовано :

--------

Геновефа Кляузер
из дома Бялобжеска
прожив. 50-052 г. Вроцлав, ул. Видок 3 кв. 7

ВОСПОМИНАНИЯ ИЗ ССЫЛКИ В СИБИРЬ 1

До нашей ссылки в Сибирь я жила вместе с семьей на Кресах 2 в посаде Плянта
Барановичского повята Новогродского воеводства.

Ночью 10 февряля 1940 года приехали в наш дом на санях политруки, приказали поднять руки вверх, двое стояли около дома с
оружием. Всех разбудили и приказали одеваться. Отцу и матери прочитали «приказ»: в связи с тем, что отец является «пилсудчиком» и имеет землю, наделенную за военные заслуги в 1921 году, он будет сослан с семьей вглубь России. Все мы дрожали от холода и страха, потому что этой ночью был мороз минус 40°С, а они открыли двери и окна.

Моя семья состояла из отца, матери и восьмерых детей. Я была самая старшая и мне было 16 лет, самому младшему брату полтора года. На такую дорогу нужно было тепло одеться. Дети были укутаны одеялами, уложены в санях, как селедки, и прикрыты перинами. И так нас везли на станцию Лесьна на расстоянии 20 км. Когда мы выехали на дорогу, стало виднее, и мы увидели, что не только нас, но и всех поселенцев вывозят из посады.

Вся колонна телег уже двигается в направлении станции, было 29 семей поселенцев и все они были многочисленные. В Лесьна уже были подставлены товарные вагоны. Были вагоны большие – на семь семей и поменьше – на четыре. Мы получили вагон поменьше – на четыре семьи, за то
многочисленные семьи соседей Домбковскитх, Лосинских. Всего нас было 32 человека и наши вещи, которые мы успели схватить в панике. В вагонах были койки, стены вагона мы обложили мешками, подушками, всем, чем кто смог, все примерзало к стенам. В Лесьна мы стояли, пожалуй, неделю, сюда свозили людей для дальнейшей перевозки. Вагоны были снабжены железными печками, но не хватало дров для отопления и нужно было ими очень экономно
пользоваться. В полу было вырезано отверстие как уборная, оно всегда замерзало. Труба от печки отваливалась, она была плохо прикреплена, и нечем было исправить крепление, потому что не было даже куска проволоки. Когда транспорт двигался, нельзя было топить, потому что
было много гари. Во время движения не хватало хлеба и воды. Так мы ехали около месяца в ужасных условиях. Нас привезли на станцию Холмогоры,
отдаленную от Архангельска на 150 км.

Там нас пересадили из вагонов на телеги. Мои два старших брата Хенек и Зыгмунт поехали с отцом, и с ними также все наши вещи, которые нам
удалось взять с собой. Я осталась с мамой, чтобы присматривать за детьми, а их было пять малышей. Нам выделили открытые грузовики, мы только прикрыли головы брезентом. Дороги были занесены снегом, машины увязали в сугробах, а выхлопные газы от них были такими ядовитыми, что почти всех сильно рвало.

Это путешествие было от деревни к деревне, на расстояниях 50 километров одна от другой. Мы остановливались в деревнях в частных квартирах на ночлег, там нам давали порцию ячменной каши и кипяток. После такой ночи нас везли дальше. Мы ехали на машинах больше времени, чем отец с двумя сыновями на телегах (вероятно, на санях – ведь была зима).

Нас довезли до Емецка на р. Двина. Оттуда снова на санях вглубь тайги 60 км до поселка Кярныш-Оцезеро. Там уже был отец с братьями, у которых были отморожены носы и уши. Они ждали и не были уверены, воссоединят ли нас с ними, потому что по дороге все уменьшалось число знакомых и близких, которые были оставлены в разных поселках, а расстояния были очень большими и никто еще не знал, где эти поселки и нельзя было двигаться из поселка в
поселок без пропуска.
-------------
1 В Польше «сибиряками» зовут всех поляков. депортированных или сосланных в сталинское время
независимо от места ссылки
2 Кресы – общее название восточных земель довоенной Польши

За это сообщение автора Войцех поблагодарил:
виктор1978 (10 мар 2021, 09:54)
Рейтинг: 1.3%
 
Войцех
Новичок

 
Сообщения: 14
Стаж: 3 года 20 дней
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 7 раз.

Сообщение Войцех » 09 мар 2021, 22:35 » #2339422

Спустя два дня были организованы бригады для вырубки леса. Кто работал, получал 500 г хлеба, а кто не работал, 200 грамов. В бараках было очень тесно, нары под стеной и узкий проход, одна печка на две семьи, бараки были разделены досками. Для питания в столовой варили мучницу – в воду вливали размешанную муку и кипятили, или же была зеленая капуста или уха из мелкой соленой рыбы. В бараках было холодно, дети всегда одетые сидели на
койках. За суп нужно было платить, а отец сам не зарабатывал столько, чтобы заплатить за нас всех. Мы, старшие дети, были вынуждены пойти в лес работать.

Не было теплой одежды, мы шили брюки из мешков и обматывали ботинки тряпками, поливали водой и, когда это замерзало, тогда было тепло. На рубку леса выгоняли всех, кто хотя бы немного был пригоден для работы. Пошел отец, брат Хенек 14 лет, Зыгмунт 13 лет и я 16 лет. Мы рубили совместно со своей бригадой, как умели и как могли. Мы выполняли малую норму, не такую, как остальные в бригаде. Нас считали ленивыми и говорили, что мы должны
лучше работать. По вечерам созывали митинги и призывали лучше работать и забыть о Польше, потому что «как ухо не увидишь, так и Польши не увидишь» - говорили.
Никто не был в состоянии лучше работать, потому что изо дня в день был все слабее. Пока было еще продовольствие из дома, это еще как-то шло, только чтобы до весны. Весной прекратили рубить лес и нас послали чистить берега реки от кустов и поваленных деревьев. Мы все семьей на берегу собирали ветви и их сжигали, старшие пилили деревья потолще. Мы после стаивания снега нашли ягоды и клюкву, а потом грибы (бабьи уши), сморчки, мы много этого
варили на костре.

Потом нас послали на сенокос. Когда стало тепло и не было ночи, только день, настал страшный ад, комары, шершни очень нас мучили, нам давали на голову сетки от мошек и комаров, но это мало помогало, каждый был опухший и покусанный. Раны были на лице, под глазами, ушами, во всех сгибах, где были жилы. Эти места мошка атаковала больше всего.

Летом мы больше всего питались ягодами и грибами. Мы сэкономили немного хлеба и немного посушили, это с запасов, когда мы работали на сенокосе, вырабатывали норму и получали хлеба на 200 г больше, то есть 700 г. Хлеб был черный, тяжелый и горький, его не было слишком много, поэтому мы все время чувствовали голод, но немного посушили на худший, черный час. Время от времени у нас забирали одежду для дезинфекции и так называемое избавление от вшей. Случайно у нас заметили подсушенный хлеб и поэтому нам не давали хлеба всю неделю, считали, что его у нас слишком много, не помогли никакие объяснения.

После лета, уже в сентябре пошел снег и началась зима, и мы своей семьей снова начали работать на рубке леса: нас трое и отец. Братья, тринадцатилетний и четырнадцатилетний, спиливали дерево, а отец уже распиливал на сорта. Я обрезала ветви и их сжигала. В 1941 г. в декабре мы пилили такую толстую ель и к тому же кривую, что не были в состоянии ее свалить, как ни пытались любыми способами. Отец, спасая двух сыновей, когда дерево
переломилось наполовину, сам спиной упал позвоночником на ствол и не мог подняться. Мы, дети, его подняли под руки, сделали два костыля под руки, и так он дошел до бараков. Мы, дети, остались одни. На следующий день отца забрали в больничный барак, отдаленный на 10 километров.

Мы жили на Оцезеро, а больница был в Кярныше, мы не могли встречаться с отцом, а отец с нами, только через женщину-почтальона, которая носила почту, мы поддерживали связь. Я один раз была у отца, получила пропуск. Я увидела, что отец все слабее, опухший и бредит. Я узнала у фельдшера этой больницы, что отца уже возили в район Емецк 60 км по лесу на медицинскую комисию, чтобы доказать, что он не в состянии работать, потому что он не получил бы карточки на хлеб. Фельдшер мне сказал, что отец умрет, у него туберкулез и для него нет спасения.

Вся наша семья была в отчаянии. Нас направили на другую работу. Брат Зыгмунт пошел вывозить деревья, ему было тринадцать лет. Второй брат Хенек и
я сдирали кору. Когда пришла весна, отец после тяжелых мук умер во вторник после Пасхи. Мы уже всей семьей лежали больные цингой и малярией. Чужие люди нам приносили суп и хлеб из столовой, нам давали хинин в таблетках. После смерти отца через неделю умерла Ядзя : ей было пять лет, утром она была уже холодная. Чужие люди забрали ее от нас, плачущих и слабых, и похоронили. Каждого дня умирали несколько человек из других бараков. Я уже не
держалась на ногах, у меня был какие-то судороги под коленами, фельдшер говорил что это цинга, нужны капуста и солнце, а наш барак был с окном на север – никогда солнца не было.

В течение дня, когда солнце уже хорошо пригревало, соседи выносили нас из барака под стену на солнце. Но были и такие, которые опасались дотронуться до нас, потому что мы были опухшие и со вшами. Брат Зыгмунт пришел с работы и сказал маме, что его сильно душит, мама дала ему валериановые капли, он немного позже опять сказал, что его душит, а когда мама подошла к нему, он уже не жил. Это была среда, вроде бы в мае, а в пятницу на этой же неделе сестра Янка была вся опухшая, хотела есть, все время была голодна, но желудок ничего не держал, и она умерла.

Сестра Стася 1930 года рождения и сестра Ромця, рожденная в 1934 году, мучились больше всех, у них были опухшие глаза и лицо, из глаз тек гной, ужасная головная боль – все время стонали. Пани Улятовска к нам приходила немного постирать в озере и приносила суп.

Я начала подниматься и ходить, хотя очень хромала, я надевала дырявые ботинки, которые остались от отца, и выходила из барака. Каждый день все дальше, по болотам и трясинам собирала клюкву, там, где стаял снег, и приносила родне. Я каждый день собирала этих ягод все больше, а нас в семье и бараках было все меньше. Когда началась немецко-советская война, был созван митинг, мы обрадовались, что наконец что-то сдвинется и мы сможем уехать из
этой тайги, туда, где поля и дома и другие люди.

Скоро Стася после ужасных мучений и стонов, после того, как ее глаза вытекли и остались только глазные впадины, умерла. В течение одного месяца у нас умерли пятеро. Осталась нас половина - мы с братом Хенькем ходили в лес за грибами и ягодами, и я кормила родню. Когда стали посильнее, мы собирали также их грибы «рыжики» - мы отдавали их в столовую и за это получали больше хлеба, это значит сто грамов и нам платили за грибы, и мы
могли купить суп. В бараках очень размножились клопы, мы по ночам оттуда уходили и спали под деревьями, чтобы избежать клопов, но здесь кусали комары и мошки.

мы каждую ночь меняли места ночлега, но мы были больные и слабые. Каждый день слышали, сколько людей умерло, царили цинга, малярия и тиф. Воду мы брали из озера, на озере зимой была конюшня, и, когда пришла оттепель, конюшня утонула в озере, осталась только конструкция из балок, обложенная елками и покрытая снегом. Весной не нужно было разбирать, только она затонет, а на следующий год рубка леса двигается дальше, то есть и конюшня не нужна.

В первую весну наши люди выкопали колодец, обложили его деревом и мы пользовались лучшей водой. Осенью мы услышали лучшие слова от тех же самых начальников, потому что наш предводитель Сикорский договорился со Сталиным. Кто чувствовал себя в силах, мог пойти в армию генерала Владыслава Андерса. Мы могли уехать из поселка.

Каждый день группы людей посильнее отправлялись из тайги на Двину. Группа молодежи пошла пешком в Архангельск, а отуда добирались до Чкалова, кто каким путем смог. Я отправилась с братом Хенкем. Мамочку больную и слабую я оставила с младшим братом и почти слепой сестрой Ромой. Мы дошли до деревни Сия на Двине, там начали работать на лесозаводе при погрузке дерева на грузовики. После многих просьб начальник дал мне коня и сани, и я поехала
за мамой и родней. Дорога была длинная, ехали два дня. Мороз и пурга, но радость, что можно
двигаться без приказов, и было ближе какого-то контакта с людми.
Войцех
Новичок

 
Сообщения: 14
Стаж: 3 года 20 дней
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 7 раз.

Сообщение Войцех » 09 мар 2021, 22:41 » #2339423

Здесь в Сие мы получили подарки от Сикорского, наша делегация ездила в Котлас и немного привезла, стало полегче. Это недолго продолжалось, отношения снова испортились и снова к нам относились как к самим худшим врагам. Опять дисциплина на работе, работа в лесу по 12 часов при рубке дерева на Двине. В Сие заболела мама, у ней была водянка, ее забрали в больницу за Двиной, в деревню Глубокое, где также были одни поляки, среди них генерал Флориан Сивицки и многие другие, которых я знала. Мама была в этой больнице восемь месяцев и перенесла все болезни, которые там господствовали. Я только два раза получила пропуск для посещения.

Сестру и младшего брата я отдавала в ясли. Брат Хенек работал со мной. Зимой он отморозил ноги, у него были гниющие раны на больших пальцах. Его направили в больницу в Глубокое, где была мама, но там царствовала кровавая дизентерия, и его не приняли, мама видела его только через окно. Он уже не работал, кашлял и был очень слабый. Я один раз в месяц его возила на медицинскую комисию, чтобы доказать, что он больной и получить карточку на хлеб, как для неработающего. Я в эти тяжелые морозы его возила на санях, в больнице сказали, что он не пригоден для больницы, только для гроба. Эта больница была в Емецке, 25 км от Сии.

В это время я видела, как гнали финских военнопленных, их много лежало замерзнувших около дороги. Я несколько раз ездила санями из Сии в Брины Навалока за механиками, которые ремонтировали машины. – по дороге я видела и подвозила по нескольку финнов, мне было очень жаль этих людей.

Брат Хенек умер 10 мая 1942 г., начальник дал мне для помощи одного русского и оставил карточку на хлеб на два дня. Русский сколотил такой ящик, я положила брата в этот так называемый гроб, и мы с этим русским его похоронили. За это я ему отдала этот двухдневный паек хлеба. Мама еще долго не знала, что Хенка нет в живых, потому что мама была по ту стороны Двины и трудно было с ней увидеться, не давали пропусков, и я думала, что мама
умерла.

В начале сентября я поехала на пароходе и машине в больницу и забрала маму еще опухшую, но воду уже спустили после прокалывания кожи на животе, а в остальном, может быть, божья сила ее спасла.

Здесь в Сии мы жили над столовой, четыре польские семьи:
Скарбовские, Оношки, Лосинские. Скарбовские умерли оба, остались две дочери, старшая Ирка умерла после приезда на Украину, младшую Целинку забрали в детдом. В каждой семье кто-то умер, а были и такие, в которых никого не осталось, как Каминские – восемь человек – все умерли.
Сестра Ромця с 1934 года очень плохо видела, один глаз был выпуклый и белый, на втором были сращения от цинги. Она заболела двусторонним воспалением легких, ее забрали в эту же больницу на Глубоком.

Я в это время также очень болела воспалением легких, я работала на сплаве на Двине, очень простыла. У самого младшего брата Леона с 1938 г. от
простуды и нехватки витаминов вся голова и лицо были покрыты струпьями. Все леченике было такое, что врач намазывал «пиоктаниной», ничего другого у него не было. Я была вынуждена каждый день идти с братом, когда все рабочие ели так называемый обед в столовой, зеленую капусту на воде. Я это быстро выпивала стоя и носила Леона на спине на перевязку.

У меня один раз был такой случай: поликлиника была за рекой Сия. Чтобы попасть на другой берег, нужно было переплыть на пароме, который тянули на веревке. Я всегда в спешке, стояла на пароме, сколоченным из брусов, хотела уже переправиться на ту сторону, но русский втащил на паром две лошади, и паром начал тонуть, я по пояс была уже в воде, брата держалана руке. Лошади тогда выпрыгнули на берег, а я вкарабкалась с братом на паром вся мокрая,
еще сильнее простыла, но с божьей помощью пережили.
Войцех
Новичок

 
Сообщения: 14
Стаж: 3 года 20 дней
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 7 раз.

Сообщение Войцех » 09 мар 2021, 22:46 » #2339427

Сестру Ромцю я забрала из больницы, ее немного подлечили, но глаз был потерян.

Самая большая радость к нам пришла, когда объявили, что организуется Войско Польское Ванды Василевской . Кто только мог, все шли добровольцами в Архангельск, чтобы попасть в Седлце. Потом вызывали через Военкомат. Меня тоже вызывали и у меня был уже призывной билет, но начальник позвонил в Военкомат, чтобы меня оставили, потому что у меня больная мать и двое малых детей, и я являюсь единственным опекуном больной семьи. Мне было очень
жаль, когда мои подруги шли в армию и со мной прощались: Владзя Лосиньска, Стася Савелевич, Мария Оношко. Когда наша армия должна была пойти на фронт, нас уведомили, что нас перевезут на юг России в лучшие условия. За нас ходатайствовало наше Войско, потому что в таких условиях никто уже бы не выжил. Здесь все время был страшный голод и было все хуже; не в чем было ходить на работу, не было обуви, только березовые лапти и какие-то тряпки, чтобы обматывать ноги. Когда мы получили помощь от Сикорского, по половине фланелевого одеяла на семью, мы сделали портянки для лаптей, но все это
изнашивалось.

Здесь было намного лучше, чем в тайге, летом можно было собирать щавель на лугах около Двины, хотя с грибами и ягодами было труднее, потому что больная семья не могла ходить в лес, он был далеко от деревни. Мы также собирали корни, похожие на марковь. Мы также перекапывали картофельные поля весной. Если иногда такой картофель попадался, его сминали в руке и поджаривали на сковороде, и было очень вкусно. Но конец с этой бедой,
когда мы увидели польских солдат, которые за нами приехали, женщины бросались им на шею.

Целовали им руки и ноги от радости, что это наши спасители.
Всем поляком выдали рыбные консервы. Поляков из поселков привозили на Двину. С каждой пристани пароход забирал поляков, а точнее тех, кто остался, потому что многие остались в бесчеловеческой земле. Когда мы ждали пароход, было видно, как на другом берегу Двины поляки в последний момент поставили огромный белый крест из белой березы и пели песни Божьей Матери, прощаясь с нашими умершими на Двине. О тех, кто остался в тайге
далеко в глубине леса и речи не было.

От русских до нас доходили слухи, что полячки в ящиках плавают на озере. Никто не знал территории, где создать кладбище - и сделали большую
ошибку, когда их хоронили около озера. Когда весной эти трехметровые снега начали таять, вода вымыла гробы. которые плавали по озеру. Никто им уже не поставил крест и никто не ухаживал за их могилами. А ведь там осталась моя семья, отец, брат и три сестры. Последний брат был похоронен около церкви, там, где сейчас пункт приема молока. Мы все плакали от радости и от жалости, что другие не дождались, очень малый процент нас остался. Но радость
была большая, мы ехали на пароходе, пели религиозные песни. В Архангельске нас поместили в какой-то большой школе, там по два раза нас всех возили в баню и для избавления от вшей.

Нам дали много хлеба, консервы как для армии, нам варили густые супы и с макаронами, почти неделю. Нам приказали составлять списки, кто с кем хочет быть в одном вагоне, но здесь подвели, потому что еще хуже перемешали людей. Получилось все совсем наоборот. Я с семьей попала к совсем чужим людям, из других местностей, но поляки это братские души, за границей любят друг друга, лишь бы не было голода.

Перевозку по-прежнему обеспечивали военные. Путь из Архангельска на Украину продолжался около месяца. Нас привезли в Полтавскую область, район Згуровка, станция Ягоцин. Со станции Ягоцин нас повезли по узкоколейке в совхоз Владимировка, нам дали большое здание конюшни, мы его сами вычистили, нам дали железные кровати, и матрасы привозили откуда могли, всего не хватало. Недавно отсюда ушел немец. Посредине былапечка, мы топили соломой, совсем не было дров.
Войцех
Новичок

 
Сообщения: 14
Стаж: 3 года 20 дней
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 7 раз.

Пред.След.


Вернуться в Холмогорский район

Яндекс.Метрика | Яндекс.Метрика